Кайрат Келимбетов: Нужно было выйти из порочного круга девальваций

АП: Кайрат Нематович, спасибо, что Вы нашли время ответить на вопросы наших телезрителей. Итак, что происходит с мировой экономикой? Сейчас за ценами на нефть следят, как за фронтовыми сводками. Кроме экономической составляющей цены есть и политическая, когда начинаются геополитические войны, когда намеренно кто-то пытается навредить другому, страдают фактически те, кто не имеет отношения,  кто свою политику выстраивал в созидательном ключе, но не может, к сожалению, изолироваться и не реагировать на то, что происходит. Как себя вести в этой ситуации?

КК: Для многих стран с сырьевой ориентацией, действительно, сейчас достаточно сложные времена, не только из-за того, что цены на нефть пошли вниз, но и также горнорудная промышленность вся. То, что сейчас происходит, это действительно такие тектонические изменения, формирование новой геоэкономической реальности. Вы видите, что практически все, что достаточно сильно влияет на  Казахстан, находится сейчас там под большим давлением. Это и цены на нефть, причем достаточно большая волатильность. То есть и вверх и вниз, и теперь уже стремительно вниз, куда трудно было представить со ста пятнадцати.

АП: До сорока восьми сейчас.

КК: До сорока восьми, и потом поднялись до шестидесяти. И теперь опять вниз. И многие говорят уже, что и тридцать, и сорок не за горами.

АП: Но ведь и девять было, и три когда-то было.

КК: Было и три и девять, но потом очень долго было сто долларов. И мы привыкли к этому времени. Нужно разделить два таких больших вопроса. С одной стороны, все понимают, что желательно поменьше от этого зависеть.

АП: Конечно.

КК:  Для этого многие нефтяные страны стараются диверсифицировать свои экономики, создать другие сектора экономики. Сегодня для Казахстана зарабатывают деньги несколько отраслей. Это нефтяная промышленность, горнорудная, аграрная промышленность, зерновая больше всего.  И в  меньшей степени другие отрасли. Понятно, что когда цены низкие, они меньше зарабатывают, меньше поступает денег в бюджет или в национальный фонд. Нужно быстрее и активно работать над теми реформами, которые позволят создать нам новую экономику. То есть не только нефтяную.

АП: Работали ведь над этим, и не один год. Чего-то удалось достичь?

КК: Удалось достичь, и это и создание обрабатывающей промышленности, предприятия которой гораздо лучше подготовлены к рынку. Модернизированные, которые в рамках государственных программ смогли привлечь новые технологии, они как раз против сегодняшних реалий гораздо лучше себя чувствуют. Одно направление – это диверсификация. Второе направление – главный, наверное, закон финансовый – это жить по средствам.

КК: Когда было сто долларов, я считаю, что Казахстан вел очень мудрую политику, вот создание главой государства в 2001 году Национального фонда позволило, с одной стороны, более уверенно все эти годы смотреть в будущее. Мы накопили там достаточно большую сумму, сейчас 68 миллиардов долларов там находится. Но с другой стороны, мы не должны проесть этот фонд. Гораздо важнее, имея его, правильно им управляя  и распоряжаясь, все-таки сделать так, чтобы и бюджет был сверстан по правильной цене на нефть, а вы знаете, что до этого была цена изменена до пятидесяти .

АП: Да, еще раз.

КК: И теперь меняется на следующий год до сорока, а это подразумевает существенное сокращение бюджета, и планы государственных и национальных компаний, и планы частных компаний. Все должны осознать новую реальность и жить по средствам. 

АП:  Социальные программы будут сохранены?

КК: Все социальные программы по поручению главы государства будут сохранены, в полном объеме. Более того, в связи с тем, что происходит и с определенными изменениями, в том числе внутри политики обменного курса, как раз было дано поручение на последнем совещании у главы государства о том, что социальные все инициативы, которые были объявлены ранее, они вступят с первого января следующего года.

АП: Кайрат Нематович, почему произошел столь значительный скачок и каковы перспективы?

КК: Мы наблюдаем, наверное, вот уже четырнадцатый, пятнадцатый год тектонические изменения, которые, безусловно, на нас влияют.  Я говорил уже, что цена на нефть несколько раз уже поменяла свое направление.  И, если, в прошлом году она падала, то вы помните в прошлом году, практически до ноября, она была достаточно высокой. К тому времени, вы помните, была накоплена определенная усталость валюты, после корректировки девятого года мы провели корректировку четырнадцатого года.

АП: Сначала говорили, что это ни к чему, это не нужно, потом наоборот, почему провели столь незначительно, что нужно было больше.

КК: То, что сейчас происходит, это переход из одной системы в другую. Он всегда достаточно болезненный. В предыдущей системе, в основном, время было, когда цены на нефть были 100 и время от времени снижались, но достаточно быстро восстанавливались. И сама политика была такая, что курс был фиксированный. И как бы было такое обязательство, что раз курс фиксированный, то обязательство государства, что он должен быть всегда таким.

АП: При высоких ценах мы могли себе это позволить.

КК: Да. Но сегодня, когда цена очень сильно меняется в неблагоприятную сторону, нужно было дать курсу определить свое равновесное состояние. Мы достаточно плавно к этому шли, вы помните, в прошлом году расширяли коридор сначала до ста семидесяти, было 170 - 188. Потом мы приняли решение недавно сделать 170 - 198 более симметричным, для того, чтобы курс мог быть более гибким и, скажем, колебаться вот в зависимости от ситуации. Но когда мы расширяли курс, мы предполагали, что все-таки цены будут в коридоре 50 - 60, что не казалось чем-то нереальным, да? То, что сегодня происходит, с одной стороны, уже и другая реальность по ценам, когда она идет тридцать-сорок, вы видите, каждый день, как вы говорите, сводки фронтовые.

АП: Потому что к экономической составляющей добавляется и политическая.

КК: Но с другой стороны, если не ориентироваться только на цены на нефть, надо шире посмотреть. А что вообще в мире происходит, да? В мире евро – достаточно сильная  валюта, которая представляет собой единицу, наверное, самой мощной экономики наряду с американской – это 25% мирового ВВП. Евро ослабел на 20%. Практически валюты всех развивающихся рынков ослабели  от 20 до 50%.

АП:  Усиливается только доллар, да?

КК: Рубль, как вы помните, в декабре прошлого года ушел до восьмидесяти, буквально сорока. А российская экономика не самая слабая экономика в мире, она в топ десять входит экономик. И на этом фоне, конечно, мы наблюдали за процессами, мы смотрели, когда стабилизируется там, что будет, будет ясность по ценам на нефть, будет ясность с российским рублем, будет ясность, каков должен быть наш новый паритет против наших основных торговых партнеров. Кто мог представить, что случится с китайской экономикой, с девальвацией юаня, который тоже был достаточно сильным.

АП: Что произошло в Китае и в России?

КК: На Россию, прежде всего, действуют цены на нефть и санкции. Практически достаточно сложно развиваться стране в условиях ограничения торговли с основными торговыми партнерами. Основным торговым партнером для России была Европа. Сегодня санкции, к сожалению, мешают развиваться этим отношениям.

АП: И тем, и другим мешают.

КК: Цены на нефть – Россия добывает 10 миллионов баррелей в день. Безусловно, это  крупнейший поставщик валюты и в бюджет, и в резервы национального банка. Поэтому российская экономика испытывает трудности. В этом году, возможно, будет падение на 4%, нет уверенности, что в следующем году возобновится рост.

АП: Запас прочности есть?

КК: Запас прочности у российской экономики  есть, но тем не менее, пока тренды все негативные. То же самое по Китаю. Был неимоверный рост сорок лет, двухзначный, который позволил расти китайской экономике и встать практически рядом с американской экономикой. Но то, что сейчас происходит, кто-то называет мягкой посадкой, кто-то называет жесткой посадкой. Что впервые китайская экономика не будет расти темпами больше, чем 7%. Это значит большие сложности для китайской экономики, и  впервые мир тоже осознал такое большое влияние китайской  экономики на, в целом, развитие мировой экономики.  И Россия, и Китай, и Европа – это три основных партнера Казахстана. Европа – 50%, и по 20 Россия и Китай. И когда все это происходит, даже наши, скажем так, страны, на которые мы ориентировались, такие, как Австралия, Норвегия либо серьезно обесценивают свою валюту, либо  теряют свои резервы.

АП: Те страны, которые, фактически, нейтральны, стараются, не принимают ни в каких политических  процессах, все равно подвержены этим явлениям.

КК: Норвежская крона ослабела на 30%, австралийский доллар ослабел порядка тоже 25-26%. Одни страны пошли по этому пути, другие страны пошли по пути использования своих резервов. Саудиты потеряли около ста миллиардов долларов просто в этом году.

АП: На искусственном поддержании, да?

КК: На искусственном поддержании. Мы сразу отказались от фиксированного от политики фиксированного обменного курса и объявили свою политику, что мы двигаемся к свободному плаванию обменного курса. Новая политика, она сложно называется – инфляционное таргетирование. Ее суть в том, что Национальный банк должен ставить для себя ориентиром уровень инфляции. Это означает, что курс тенге, он будет более гибким, он будет колебаться. Наша политика была расширить коридор, потом от него отказаться и отправить тенге в свободное плавание. В предыдущих своих заявлениях мы говорили о том, что собираемся это делать в перспективе 6-12 месяцев. Но вот то, что мировая экономическая реальность стремительно меняется, просто ежедневно, и это действительно тектонические изменения с одной стороны, они, конечно, стимулировали политику Правительства Республики Казахстан и Национального банка. Опять же, для того, чтобы жить по средствам, и жить гармонично с новыми реалиями, сейчас начать проведение больших структурных реформ, больших изменений в политике.

АП: То есть, в современных сложившихся условиях это был…

КК:  Это был единственный вариант.

КК: Поскольку, с одной стороны, и правительство начинает реформы,  а денежно-кредитная политика она очень тесно связана с налогово-бюджетной политикой. Невозможно, чтобы начинала одна политика двигаться, а вторая никак не менялась. Они очень тесно скоординированы, и эффективность этих политик зависит друг от друга. Правительство начало стремительные меры, поскольку ситуация очень менялась, то мы решили ускорить переход  к свободному плаванию курса тенге и переход к новой денежно-кредитной политике.

АП: Кайрат Нематович,  каковы могут быть пределы коридора, и что будет с ценами теперь?

КК: Поскольку это новая реальность, в том числе, внутри Казахстана, мы привыкли, что есть определенная гарантия, что ли, или даже можно назвать ее субсидией в виде фиксированного обменного курса, и когда он время от времени менялся, то все как-то обижались. А почему он меняется, да? Мы не живем в безвоздушном пространстве. Даже сильные экономики, они корректируют к валютам своих стран торговых партнеров в зависимости от того, что происходит в мире. И поэтому очень много было комментариев и дискуссий вокруг того, а какой равновесный курс тенге, а вот держит ли национальный банк курс тенге.

АП: И не будет ли в дальнейшем еще

КК: И, безусловно, и не будет ли в дальнейшем там чего-то. И вся эта политика она на самом деле приводила к очень большой долларизации экономики нашей страны. Потому что все время самопровоцируются девальвационные ожидания. Тем же банкам выгодно, чем давать кому-то кредит и потом контролировать, вернут ли этот кредит, сколько за этот кредит заработать.

АП: Легче доллары закупить

КК: Легче закупить в долларах и сидеть ждать следующей девальвации.

АП: И склонять к следующей девальвации.

КК: Это достаточно порочный круг девальвации за девальвациями, когда из него нужно было выйти. Вот то, что произошло, решение – выход из этого круга, поскольку теперь, ну никто не может сказать, что Национальный банк будет принимать какое-то решение. Мы не участвуем в повседневной работе вот именно валютного рынка. Рынок сам определяется. Раньше говорили, вот, наверное, он там завышенный, или он заниженный. Теперь рынок ежедневно, не раз в пять лет, или раз в два года, или в какой-то период, а ежедневно, исходя из баланса спроса и предложения, то есть, кто-то покупает валюту, кто-то продает, исходя из реалий, какие существуют в мире, в том числе, паритетов, против основных стран наших торговых партнеров, и будет определяться цена. А поскольку она равновесная, реальная и определена самим рынком, то девальвационных ожиданий уже не будет. Значит, и банки, и население со спекулятивного настроения должны переключиться уже больше на развитие и кредитование экономики.

АП: Цены удастся удержать? Ведь зарплаты в тенге.

КК: Безусловно, такой переход во всех странах, мы изучали опыт, нужно определенное время, чтобы курс тенге действительно нашел свое равновесие. Мы видели по первым двум дням торгов, в четверг и в пятницу он сначала ушел в 255.

АП: Да, потом несколько снизился.

КК: Потом снизился 252. И я думаю, что мы такие колебания вверх и вниз будем еще наблюдать. Поэтому бессмысленно сегодня угадывать и бегать по обменникам и пытаться там на этом заработать.

КК: Мы изучали опыт восточноевропейских стран и в том числе российские, когда валюта колеблется вверх вниз практически ежедневно, ежечасно.

АП: Вот как себя вести.

КК: Профессиональные участники, то непрофессиональные участники рынка, они уходят просто. Потому что это такая нервотрепка, этим лучше не заниматься. А вот нужно держать свои сбережения, мы до этого говорили, именно пропорционально тем расходам, которые вы будете осуществлять, смотря, что вы планируете делать.

АП: Эта рекомендация неизменной остается?

КК: Да, она остается неизменной, потому что вы будете наблюдать опять же, если цены на нефть будут идти вверх, понятно, что  тенге будет укрепляться, если цены будут идти вниз, то тенге будет ослабляться. И рынок будет определять, с какой скоростью все это будет происходить

АП: Скажите, пожалуйста,  какие меры будут предприняты, чтобы цены удержать в разумных пределах.

КК: Конечно, такие изменения достаточно сильно влияют на потребительскую корзину. Правительство проводило совещание с акимами регионов о том, чтобы не произошло необоснованного роста цен на товары первой необходимости. Есть специальное постановление правительства, которым регулируется список товаров первой необходимости, продуктов питания.

АП: Сколько там пунктов?

КК: От двадцати до двухсот там по разным параметрам. И вот руководители регионов докладывали, что в целом пока обстановка стабильная. Но, тем не менее, мы живем в рыночной экономике, понятно, что изменение в, скажем, курса валюты заложено наверняка в контрактах, что цены будут изменяться. В прошлом году, когда была корректировка, помните, на 20 %, нам удалось удержать инфляцию в коридоре 6-8%.  Когда курс установится, более-менее будет ясно, каким он будет на следующей неделе, в последующие дни,  какой может быть инфляция до конца года. Национальный банк и правительство примут все меры для того, чтобы сдержать рост инфляции.

АП: Кайрат Нематович, многие социальные программы, в том числе, жилищные программы государства, они заложены из параметров курса тенге. Эти параметры не должны меняться?

КК: Вот сейчас правительство вместе с национальными холдингами как раз проводит ревизию всех программ, исходя из новой реальности пересматриваются многие программы, какие-то параметры будут меняться . Но что важно, я думаю, очень важно, что, во-первых, социальные инициативы, которые были объявлены, они все, и все социальные обязательства государства, они в полном объеме будут выполняться. И кроме того, группа населения, которая держала депозиты в тенге до одного миллиона тенге, этой группе будут компенсированы соответствующие потери в связи с изменением курса. Мы создали специальную рабочую группу, куда вошли представители банков, общественных объединений. И мы будем прорабатывать механизм соответствующий, это коснется порядка 1 миллиона 700 тысяч вкладов.

АП: То есть, это очень значительная категория.

КК:  Это значительная группа населения. Также по Жилстройсбербанку правительство прорабатывает специальные подходы, этот вопрос тоже будет решен.

АП: Что люди детям копили, это все в тенге.

КК: Это все прорабатывается правительством и Национальным банком, я думаю, мы в самое ближайшее время объявим о механизмах компенсации.

АП: Кайрат Нематович, несколько месяцев назад мы говорили о том, что выгоднее держать вклады в тенге, там увеличена гарантийная составляющая, там значительная процентная ставка, по-моему, около десяти. Эта ставка сохранится или может быть будет несколько увеличена?

КК: Пока ставка прежняя – 10 процентов для вкладов в тенге и 3 процента для вкладов в валюте. Кроме того, гарантия по вкладам, вы знаете, что есть соответствующая - до пяти миллионов

АП: Десятимиллионная, да?

КК: Если вы держите в иностранной валюте, до 10 миллионов, если вы держите в тенге. В целом я хотел сказать, что безусловно каждый потребитель принимает то или иное решение. Но мы считаем, что конечно, вот в среднесрочной перспективе начнутся процессы дедолларизации. Мы ожидаем, что не будет уже вот этого вот навеса девальвационных ожиданий.

АП: Психологического во многом

КК: Усталости психологического, с одной стороны, и с другой стороны, усталости валюты, когда она не укрепляется или не ослабляется в соответствии с теми фундаментальными изменениями в мире. 

АП: Дедолларизация неизбежна?

КК: Я думаю, что да.

АП: Скажите, пожалуйста, у наших основных торговых партнеров население тоже так психологически привязано к доллару? Китайцы, россияне, например. Или в меньшей степени?

КК: В России уровень рублевых вкладов и вообще как бы сознание в рублевых ценах практически порядка 80%

АП: Это патриотизм или выгода, как вы считаете?

КК: Не думаю, что это только патриотизм. Это, с одной стороны, правильное понимание, как должна развиваться собственная экономика,  правильно принятые меры. Эта политика велась в течение 10 лет. И вы помните, что когда начинался переход к инфляционному таргетированию в России, это был период высоких цен на нефть. И это был период, когда рубль укреплялся, и поэтому населению было выгодно. И сегодня население предпочитает все-таки оставаться в рублях. В том же Китае все предпочитают юань.

АП: Юань тоже, да. Скажите, пожалуйста, дисбаланс, который был в ценах между нами и Россией, он сейчас выровняется?

КК: В предыдущей реальности был паритет 1 к 5. Вы помните, что вот какой-то в последнее время, наверное, был 1 к ..

АП: К трем где-то, да

КК: 3, сейчас там двигается ближе там  1 к 3.7, к 4. Но он будет все время балансировать. Мы не в прямой зависимости находимся от ситуации с российским рублем. Россия наш важнейший и стратегический торговый партнер, но это только 30% импорта и 7% экспорта. Также есть и многие другие факторы, это и цены на нефть, и  цены на горнорудную промышленность 

АП: И отсутствие, слава Богу, санкций. То есть, отсутствие политической составляющей. Скажите, пожалуйста, пенсионные накопления -  сейчас многие переживают, не обесценятся ли они?

КК: Опять же это наше прежнее восприятие, потому что нам нужно тут же пересчитать это в долларах. Хотя государство гарантирует доходность пенсионных накоплений против инфляции. Наша главная задача сейчас – не допустить высокой инфляции и показать доходность, которая на этом уровне находится.

АП: То есть, у нас есть гарантии, что не обесценятся пенсионные накопления?

КК: Мы очень сильно будем работать, да

АП: А какие меры могут быть в этом направлении предприняты?

КК: Вы знаете, что Единый Накопительный Пенсионный фонд зарабатывает деньги на покупке государственных ценных бумаг, на предоставление их банкам второго уровня, квазигосударственному сектору, инвестициям, в том числе и за рубежом. Сейчас мы готовим новую инвестиционную декларацию, которая будет рассмотрена на совете по управлению национальным фондом, более эффективная инвестиционная деятельность позволит нам сохранить, пенсионные вклады населения.

АП: Кайрат Нематович, каковы комплексные меры, которые сейчас будут предприниматься в связи с новыми условиями экономическими?

КК: Самый главный принцип – что нужно адекватно и прагматично подойти к сегодняшней ситуации. Если цена на нефть – сорок, значит бюджет надо планировать, исходя из этого. А это не только доходная часть, но и расходная часть. Если в ближайшее, а это не только на следующий год, как говорят многие аналитики, что может быть это на 3-4 года, а может быть дольше. Это значит, нам серьезно надо пересмотреть все свои бюджеты. Бюджеты государства, бюджеты национальных компаний.

АП:  Это изменение базовых параметров?

КК: Да, бюджеты бизнеса. Все должны ориентироваться на то, что мы в рыночной экономике. Огромная конкуренция. Если сегодня те же российские и китайские товары придут в Казахстан, те же товары европейских стран будут к нам приходить. Мы вступили в ВТО.

АП:  Выдержим мы это?

КК: Да, мы говорили на правительственном совещании. Ожидания, что государство будет все время помогать бизнесу, субсидировать что-то.

АП: То, что патернализмом называют.

КК: Закупки вокруг бюджета, от них надо уходить. Нам нужно строить новую экономику, не только нефтяную, модернизировать основные отрасли нашей экономики, создать такой режим, где очень комфортно работать и зарубежным, и внутренним инвестициям. Нам нужно пересмотреть бизнес-идеологию и управление рисками в финансовой системе. И когда проведем всю эту домашнюю внутреннюю работу и адаптируемся к новым вызовам, тогда нам будет более комфортно развивать будущее нашей экономики.

АП: Какой запас у нас сейчас прочности , и каковы золотовалютные резервы?

КК: Золотовалютные резервы страны в целом 97 миллиардов долларов, из них 68 миллиардов долларов – это резервы национального фонда, то есть это резервы правительства, фонд будущих поколений. Два - порядка 29 миллиардов долларов - это резервы Национального банка. Если разрешите, я чуть-чуть прокомментирую. Вы знаете, что у нас все доходы, налоги от нефтегазового сектора поступают в национальный фонд. И есть специальное правило бюджетное, по которому порядка  9 миллиардов долларов трансферт гарантированный перечисляется ежегодно на специальные программы развития в бюджет. То есть, все сначала идет в копилку, и потом ежегодно оттуда идет трансферт 8-9 миллиардов. Плюсом к нему специально глава государства принимал несколько решений. Сначала был триллион тенге выделен, помните, на поддержку бизнеса и потом было выделено 9 миллиардов долларов, но на 3 года. По 3 миллиарда долларов на «Нурлы жол». То есть, какая задача ставится? Во-первых, сократить все непродуктивные расходы,  все, что было лишним и наросло за тучные годы, будем так говорить, в бюджете. Сегодня безжалостно из бюджета исключается, включается только то, что создает рабочие места. «Нурлы Жол» создает рабочие места, «Дорожная карта бизнеса» создает рабочие места. Вот такие расходы поддерживаются.

АП: Несмотря на кризис мировой, мы идем по пути создания новых рабочих мест и новых производств.

КК: Да, поэтому политика такая, что кроме тех объявленных инициатив, больше из Национального фонда дополнительно выделяться не будут. Это говорит о том, что если вслед в предстоящей перспективе цены на нефть будут низкие, поступления в Национальный Фонд будут не такими большими, а они у нас превышают оттоки приблизительно в цене между 50 и 60 долларами, то у нас есть еще вот этот запас. Теперь что касается золотовалютных резервов. Они основываются тоже на притоках и оттоках. Какие-то отрасли экономики зарабатывают валюту и заводят их в страну, такие, как например, нефтяная.

АП: Сколько процентов  нефтяная от общего заработка у нас?

КК: Больше пятидесяти.

АП: Больше пятидесяти.

КК: Ну и, в среднем, это где-то минеральные у нас, экспорт это 85% ВВП. А какие-то отрасли тратят. Это как в каждой семье, кто-то зарабатывает, а кто-то тратит, и очень нужно четко определять вот этот баланс. Нужно помогать тем, кто зарабатывает, и скажем так, немножечко

АП: Внушением заниматься тем, кто тратит

КК: Да, и заниматься там саморегулированием так, как мы тратим.

АП: Я почему улыбнулся, как правило, женская половина тратит, мужская зарабатывает. Скажите, пожалуйста, ведь еще не так давно, если брать исторический аспект, цена на нефть была 9 долларов, 8. И тогда, как манна небесная, наверное, даже многим во сне и не снилось, что цена за нефть будет 20 долларов, 30.

КК: 40, я помню, да.

АП: Об этом мечтали, да. А теперь вроде 40-48 и почти состояние шока. Ведь мы могли работать и дальше двигаться,  даже при очень незначительных, а по современным меркам, ничтожно малым ценам на нефть

КК: Что касается вот нефтяного фактора, то происходят тектонические изменения. Конечно, очень трудно здесь спрогнозировать, что будет с ценами. Одни говорят, вот очень скоро вернется 50-60-70, но они в меньшинстве теперь, другие говорят, нет, будет 30-40 и это надолго, если не хуже.

АП: Гадание получается?

КК: Да. Но я думаю, что для государства всегда для экономической политики важно ориентироваться на самый пессимистичный результат. Если будут хорошие цены, их лучше откладывать для будущих поколений и, скажем так, не рассчитывать на них. То есть всегда вы должны рассчитывать на свой твердый заработок. Те отрасли, которые зарабатывают доллары для экономики Казахстана, должны понимать, что может быть пессимистичный сценарий. Когда есть понимание пессимистичного сценария, то приходит осознание того, а что же, если только эти отрасли приносят. Разве не нужно создавать другие отрасли, разве не нужно повышать эффективность нашей экономики, эффективность наших действий, разве не нужно быть более подготовленным и более конкурентоспособным?

КК: Кризис – это, наверное, лучшее время для переосмысления и начала серьезных решительных действий.

АП: Понимаю, что вопрос во многом эмоциональный, но его, пожалуй, сейчас задают чаще всего. В ближайшее время объективных причин для скачка роста тенге не должно быть, реалии каковы?

КК: Мы ушли от системы фиксированного курса, и  проблема валютных корректировок осталась в прошлом. Вот эта иллюзия, которую поддерживал фиксированный обменный курс, ее больше нет. Мы идем дальше, и курс тенге будет колебаться, поскольку нет ничего постоянного в мировой экономике. И в сторону ослабления и в сторону укрепления мы создали валютный коридор,  мы его расширяли, мы затем вот недавно от него отказались. Не нужно понимать, что это какая-то валютная корректировка, и все и теперь она будет на предстоящую там среднесрочную и долгосрочную перспективы. Поскольку была в том числе критика, что вот Национальный банк держит там и так далее, сейчас рынок сам определяет. Национальный банк не вмешивается в это, единственное – мы оставили за собой право интервенции, но не постоянно, как это было в предыдущие годы, а только если это будет угрожать финансовой стабильности или ценовой стабильности. Поэтому рынок будет определять, конечно, вначале есть определенные скачки и вверх, и вниз. А потом он должен более быть сбалансированным, но не должен быть постоянным. Опять же это будет зависеть от спроса и предложения и к этому надо привыкнуть.

АП: Кайрат Нематович, на совместном выступлении в четверг вы говорили о том, что примерно через 5-7 дней уже станет ясен и понятен основной вектор. Что вы имели в виду?

КК: В целом, объемы торгов очень солидные, особенно, когда есть девальвационные ожидания. То, что первые два дня объемы торгов на утренних сессиях были порядка 10 миллиона долларов – это тест, рынок сам привыкает и тестирует, и понимает свое равновесное значение, он сейчас определяется. Обычно в мировой практике переход к такому свободному плаванию мирового курса первые 5-7 дней.

АП: Проходит такое психологическое состояние первое и уже более рациональный подход.

КК: Да, вот когда мы говорим о новой политике, то все, как правило, основная часть рынка сориентирована, какое же будет значение там обменного курса. Хотел вернуться к основной составляющей денежно-кредитной политики, что ориентиры в тех странах, где произошел переход, население, в основном, ориентируется на цены, на показатели инфляции. В основном, это индекс потребительских цен. И соответственно, как влиять на состояние экономики, на инфляцию, как влияют там кредитование экономики, ставки кредитования. На ставки кредитования влияют денежные ставки Национального банка. На них будет влиять базовая ставка Национального банка. Мы смотрим, как там ФЕД (Федеральный резерв США – прим ред.) что-то делает со своей ставкой. В России базовая ставка, ключевая меняется время от времени, и это соответственно влияет на экономический рост и на инфляцию, со временем мы должны просто переориентироваться и уже не смотреть на то, что происходит с обменным курсом, как на фронтовые сводки. Потому что в любом случае, изменения курса в прошлом или его состояние сегодня будет отражаться для населения в ценах на товары.

АП: Скажите, пожалуйста, примерные параметры, в которых сейчас может быть инфляция уже наверняка рассматриваются.

КК: Здесь я бы тоже хотел достаточно откровенно поговорить. У нас, вы знаете, есть задача к 20-му году выйти на инфляцию 3-4 процента.

АП:  Да.

КК: Для чего нужна низкая инфляция. Когда инфляция низкая и соответственно Нацбанк будет предоставлять ликвидность банкам, у нас будет возможность выдавать долгосрочные кредиты экономики, кредиты будут доступны

АП: Да, доступными.

КК: Просто доступны. И, во-вторых, ставки не будут высокие. Можно будет создавать новые секторы экономики. Ставки высокие, больше 10 процентов, сложно говорить о  создании новых бизнесов. А малый и средний бизнес, новые рабочие места. Это то, что нам нужно.  То есть это такой замкнутый круг.   А прийти к этому надо до 20-го года. В этом году за счет жесткой денежно-кредитной  политики нам удалось удержать инфляцию, практически, она с начала года полтора процента, в годовом выражении она меньше четырех процентов. Но когда происходит такая большая волатильность курса, безусловно, это сказывается на ценах. В той же России, вы помните, цены скакнули , инфляция была порядка 17 процентов. Сегодня они ее снижают, но она все равно пока двузначная. Россияне надеются, что в 16-м году она будет меньше 10. У нас пока в официальных документах было 6-8, сейчас мы анализируем, как установится курс и будем понимать, какой будет показатель на этот год. Но среднесрочный, безусловно, для себя мы обозначаем цель -  инфляция должна быть не больше 8 процентов.

КК: Хотел еще раз разьяснить, потому что есть не до конца точное понимание того, что произошло и происходит. Мы меняем парадигму денежно-кредитной политики. Если раньше, в прошлом, это был фиксированный обменный курс, когда курс тенге был привязан к какому-то значению, Вы помните там было 80, 120, 150.

АП:  Да.

КК: И в течение какого-то периода времени  от 5 до 10 лет,  он был на определенном уровне.

АП: То есть контроль за вами оставался?

КК: Да. И время от времени приходилось принимать какие-то решения, потому что реалии вокруг банка меняются.  

КК: Нужно было перейти на какой-то другой уровень. Это было достаточно болезненно. Чем дальше это продолжалось, тем более болезненно это было и для экономики, и для общества, такой, не совсем предсказуемый фактор. Хотя все прекрасно понимали, что это надо делать. Невозможно не обращать внимание на то, что обстановка вокруг тебя меняется, я уже говорил, что мы не живем в безвоздушном пространстве. Но такая политика показала, что она ориентирует экономику не совсем  правильно. То есть все тенге, которые предоставлялись экономике, создавались в рамках девальвационных ожиданий, они как бы больше превращались в доллары, не кредитовали соответственно экономику в тенге и создавали еще большее давление, провоцировали еще большие девальвационные ожидания. И это была такая спираль, которая заводила нас в совсем сложное положение. Поэтому изначально было принято решение, что нужно уйти от фиксированного обменного курса к гибкому обменному курсу. Когда происходит переход от фиксированного обменного курса к гибкому обменному курсу, есть множество вариантов, как правило, сначала создается коридор валютный, потом он расширяется, и потом как бы коридор уходит, и уже тенге или любая валюта она колеблется  в зависимости от спроса и предложения. Но спрос и предложение формируются на базе фундаментальных паритетов и параметров, которые существуют.

АП: Теперь это в гораздо меньшей степени зависит от Нацбанка?

КК:  Если раньше это мы принимали решение

АП: Да

КК: Передвигать куда-то, кто-то называл это валютной корректировкой, кто-то девальвацией. То сейчас то, что происходит, это решение рынка, и, соответственно, мы, как Национальный банк, для себя не обозначаем какую-то цель, что курс вот должен быть таким или вот таким.

АП: Сейчас ключевыми становятся экономические факторы?

КК: Экономические фундаментальные факторы и рынок сам определяет цену на основе спроса и предложения, их баланса. Но если будет какая-то угроза финансовой стабильности, ценовой стабильности, безусловно, мы оставляем за собой право вмешиваться. Но менять тренд мы не будем. И поэтому мы все должны понять, то, что произошло, это не какая-то там очередная девальвация, это наконец вот переход из одного состояния денежно-кредитной политики в другое, более гибкое,  которое позволяет абсорбировать все те внешние шоки, которые существуют, и соответственно проводить нам более сбалансированную экономическую политику.

АП: Спасибо большое, Кайрат Нематович, спасибо.

КК: Спасибо большое.