Мертвая земля

Первый ядерный взрыв был произведен на Семипалатинском испытательном ядерном полигоне 29 августа 1949 года. За последующие 42 года было произведено не менее 468 взрывов. Но точное число испытаний, так же как и точное количество взорванных ядерных боезапасов, по сей день остается неизвестным – в одних “рассекреченных источниках” приводятся одни цифры, в других – совсем другие.

И по сей день никто толком не знает точно, сколько людей пострадали от ядерных испытаний, сколько людей умерли от лучевой болезни, сколько детей облучились еще в утробе матери, сколько земли на миллион лет надо вычеркнуть из обитаемого пространства.

А самое главное, никто не знает, где точно эти земли и где эти люди.

Независимые экологи грустно шутят: на те деньги, которые за 17 лет потрачены на изучение проблемы, можно было бы каждой семье, проживающей на территории полигона, купить домик в Швейцарии. По данным депутатов Мажилиса, стоимость проведенных работ по оценке экологической ситуации на полигоне за 10 лет составила более 2 миллиардов тенге. Но на вопрос, что делать с полигоном, никто так и не ответил.

И Национальный ядерный центр РК недавно объявил о разработке очередной программы по целевому использованию территории ядерного полигона.

Мифы и реальность

Дмитрий Калмыков – директор Карагандинского экомузея, один из ведущих экспертов по проблемам Семипалатинского полигона, считает, что проблема больше надуманная:

– За годы, пока изучали ситуацию, появилось множество мифов и легенд, “благодаря” которым на территории бывшего полигона самым загадочным образом перестают действовать обычные казахстанские законы. Ведь на самом деле все вопросы можно было бы отрегулировать, вооружившись всего одной статьей Земельного кодекса РК. Пять пунктов статьи 143 “Земли, подвергшиеся радиоактивному загрязнению и на которых проводились испытания ядерного оружия”, подробным образом расписывают: как поступать с такими территориями, как изымать земельные участки, какие санитарные нормы при этом работают и кто за все это отвечает.

В кодексе ясно записано: “Земельные участки, подвергшиеся сверхнормативному радиоактивному загрязнению или иным образом представляющие угрозу жизни и здоровью населения, не могут передаваться в собственность, постоянное или временное землепользование. Производство сельскохозяйственной продукции на этих землях и ее реализация запрещаются. Земельные участки, на которых проводились испытания ядерного оружия, могут быть предоставлены правительством Республики Казахстан в собственность или землепользование только после завершения всех мероприятий по ликвидации последствий испытания ядерного оружия и комплексного экологического обследования при наличии положительного заключения государственной экологической экспертизы”.

Какое предложение из вышеперечисленных положений статьи не понятно государственным чиновникам? И почему мы до сих пор не имеем самого главного документа по полигону – заключения государственной экологической экспертизы?

А самое удивительное – каждая программа по изучению ситуации завершается принятием решения… разработать новую программу! И так до бесконечности.

На полигон – за мясом и металлом

– Специалисты-ядерщики предлагают превратить территорию бывшего полигона в одно новое административное образование, условное название – Курчатовский район.

– Стремление передать все в одни руки вполне объяснимо. Но, с другой стороны, стоит ли создавать новую административную единицу только потому, что эти земли когда-то были единым военным испытательным полигоном? Ну давайте тогда Байконурский район создадим на землях 6 областей, которые использует космодром!

Территориально земли бывшего полигона относятся к трем областям. Если акимы областей будут действовать согласно Земельному кодексу – проблем не будет. К чести карагандинских властей, только они за все годы не выдали ни одного разрешения на пользование землями, в то время как Восточно-Казахстанская область выдавала разрешения сотнями. Вблизи и на территории бывшего ядерного полигона, входящей в состав Восточно-Казахстанской области, расположено 57 крестьянских хозяйств, где содержатся 13 тысяч овец, 600 лошадей и 2,5 тысячи коров… В прошлом году здесь произвели 145 тонн мяса. Кто проверял его?

При подготовке вопроса на парламентские слушания мы обнаружили совершенно вопиющие факты. Так, некий советник акима Семея выдавал местным жителям письменные разрешения… на сбор металлолома на территории полигона!

– Второе предложение – превратить бывший полигон в большой музей под открытым небом…

– Да, так поступили в США. Во всем мире после соответствующих ликвидационных работ полигонам придают статус природно-исторического памятника. Я буду очень рад, если Семипалатинский полигон обретет такой статус. Это даст возможность его охранять, по крайней мере, он будет под присмотром. Поставят будку, посадят сторожа. Все лучше, чем то, что мы имеем сегодня – радиоактивный металлолом сегодня покрывает крыши зимовок или давно перекочевал куда-то на переплавку.

Цена вопроса – две тысячи человек

– Дмитрий, а как в мировой практике решается вопрос с мирным населением, проживающим на территории бывших полигонов? Какие компенсации выплачивают? И как о них заботится государство?

– В этом вопросе нет мировой практики. Потому что нигде в мире люди не живут на действующих и на бывших испытательных ядерных полигонах. Только у нас. И компенсацию за проживание близ полигонов нигде в мире не выплачивают. В США, например, очень простая система: если человек проживал в местности, которая граничила с ядерными полигонами, и этот человек заболел одним из пяти видов раковых заболеваний, которые вызываются радиацией, государство платит 100 тысяч долларов компенсации за нанесенный вред. Если болезнь возникла из-за проживания вблизи урановых рудников – компенсация 75 тысяч долларов. Платят за диагноз, а не за справку с места жительства. Представьте себе ситуацию: человек поселился на танкодроме. Живет себе. А государство платит ему пособие за то, что он живет на танковом полигоне. Абсурд! Во-первых, потому что человек там жить не может и не должен. Во-вторых, если ему там жить разрешают и он жив-здоров, за что платить? Все понимают, что это смешно и абсурдно. Но когда речь идет о ядерном полигоне – логика рушится! Более миллиона граждан Казахстана мы признали пострадавшими от ядерных испытаний. Если быть точным – 1 миллион 323 тысячи. Постановили платить им пожизненную компенсацию. Пособия, правда, не платили, накопились долги миллионные. Система начисления этих пособий крайне запутана и громоздка. И единственным постоянным критерием остается близость проживания к местам испытаний.

Я знаю одного местного жителя, он всю жизнь живет на зимовке, в паре километров от ядерных воронок. В километре от него – атомное озеро. Я его знаю с 1994 года. Живет себе, скот выращивает. Овцы толстые, коровы дойные. Сам он тоже весьма здоровый человек. Зато ему чуть ли не каждый год привозят дозиметры, у него уже их полный чемодан.

– Какова цена вопроса переселения? И сколько семей за годы “изучения вопроса” уже переселили?

– Пока не было ни одного прецедента переселения жителей по государственному указанию. И ни одного обращения в суд от граждан, проживающих в потенциально опасных местах, тоже не было. А цена вопроса – две тысячи человек. Это люди, которые по сей день живут на полигоне и по периметру.

– А как местные жители сами видят решение проблемы?

– Уже никак. И хотят только одного, чтобы их оставили в покое. Население зимовок и поселков типа Саржал (это в пяти километрах от мест испытаний), еще 5–6 лет назад с воодушевлением встречали всех приезжающих, рассказывали охотно о проблемах, о состоянии здоровья, ждали перемен… А сегодня приезжих встречают агрессивно. В прошлом году мы привозили туда английских кинодокументалистов, так даже за деньги местные жители отказывались сниматься и давать интервью. Их можно понять, ведь ничего в их жизни не меняется.

Дозиметры не спасут – переселять нужно!

– А это вообще возможно: оставить людей в покое и все как есть?

– 70 процентов земли полигона можно назвать чистыми зонами. Однако есть опасные, условно говоря, “красные зоны” на картах, где радиационный фон, как в Чернобыле. И сравняется с природным он только через миллионы лет. Туда доступ людей и скота должен быть запрещен категорически! Это самое трудноисполнимое условие проживания людей на территории полигона. На мой взгляд, конечно, давно нужно было людей отсюда удалить. Выделить им другие земельные участки в чистых районах, купить дома, выделить новые пастбища. А не возить каждый год им дозиметры в подарок. Есть зимовки прямо у кратеров – оттуда, не спрашивая, однозначно надо переселять людей.

– Некоторые из местных жителей считают, что их намеренно не переселяют, они здесь как подопытные кролики, их изучают.

– Есть такое мнение. Это опубликованный факт: секретные исследования велись под эгидой бывшего противобруцеллезного диспансера. Сейчас на базе этой лаборатории действует Институт радиационной медицины и экологии.

Но в истории полигона много всяческих мифов. Где-то они близки к истине, где-то не имеют никакой реальной почвы. А истина, как всегда, где-то рядом.

Татьяна ТЕН, Дмитрий КАЛМЫКОВ (фото), Караганда