Давид ЛОРИЯ: Жизнь в воротах

Турецкий период-2

Сейчас голкипер играет в первой лиге чемпионата Турции за клуб “Каршияка” из Измира.

– В команде меня приняли нормально, – говорит Давид ЛОРИЯ, которому сегодня исполнилось 33 года. – Не скажу, что кого-то, кроме главного тренера Юсуфа Шимшека, хорошо знал лично, но со многими пересекался на поле, когда в прошлом году играл за “Ризеспор”. Все прекрасно и в бытовом плане. Клуб снимает мне квартиру рядом с базой. Супруга Инна с дочерью Лией и сыном Дани живут со мной. Измир – красивый город, который я бы даже назвал европейским.

– В соцсетях вы часто пишете фразы на турецком языке. Успели выучить его?

– Конечно, сейчас турецкий знаю лучше, чем в первый свой приезд сюда. Если тогда общался на русском с Саматом Смаковым, то сейчас поговорить не с кем. Английский здесь немногие понимают. Приходится общаться на турецком языке, поэтому процесс обучения идет быстрее. Пока могу писать короткие фразы. Предложения же мне помогает составлять клубный переводчик.

– Он помогает только вам?

– Нет. В команде есть еще нигериец Чико Офоеду, а также Серван Таштан. Он по национальности – турок, но родился во Франции и родной язык пока не освоил. С бразильскими легионерами общается другой переводчик.

Надежды и страны

– Вы не раз ездили на просмотр в зарубежные клубы. Уехать в Европу – ваша цель?

– Когда был молодым, думал: если буду играть в Казахстане, то только дома, в астанинском “Женисе”. Я не хотел уходить из клуба, но мне “помогли” это сделать. Потом был хороший период в карагандинском “Шахтере”, павлодарском “Иртыше”. В каких-то командах играл по нескольку лет, в каких-то – по сезону. Но мне всегда хотелось попробовать силы в Европе. Поэтому, когда поступало предложение поехать на просмотр, я всегда его принимал.

– Почему так и не удалось надолго закрепиться ни в одном из зарубежных клубов?

– По разным причинам. К примеру, в шведский “Хальмстад” я изначально ехал на три месяца. Оттуда должен был перебраться в Бельгию, где меня ждали в “Монсе”, игравшем тогда в высшем дивизионе. Но в Сербии в матче за сборную получил травму – разрыв паховых колец – и вместо Бельгии улетел на операцию в Германию. В “Спартаке” из Нальчика была другая причина. Я понимал, что мне там никто не гарантирует места в составе, его надо получить работой на тренировках. Но так получилось, что месяца 3–4 не играл, а главный тренер сборной Бернд Шторк сказал, что если буду сидеть в запасе, то меня в его команде не будет. Ради сборной я решил уйти из “Спартака”. У меня было два варианта: “Локомотив” из Астаны и “Хапоэль” из Тель-Авива. В Израиле нужно было принимать местное гражданство, что было несложно, поскольку у меня есть родственники по бабушкиной линии. Но для меня это было неприемлемо, и я вернулся в Казахстан.

Целиноград, Москва, Аделаида

– Как вы в свое время оказались в воротах?

– В моей семье не было голкиперов. Дедушка играл в нападении, папа – тоже. В ворота меня поставил старший брат. С тех пор я оттуда уже не выходил.

– В вашем послужном списке значится выступление в Австралии. Как там оказались?

– Все очень просто. По папиной линии там живет большая диаспора: бабушка, дяди, тети, братья. Я занимался в футбольной школе московского ЦСКА, но отец хотел дать мне помимо футбола еще и хорошее образование. Я попал в спортивный интернат при клубе “Аделаида Сити”. Тренировался дважды в день, но в отличие от наших интернатов жить можно было дома. Выступал за полупрофессиональную команду. Причем в 15 лет играл и за 19-летних, и за 23-летних футболистов. Тренер по вратарям там был довольно сильный (Крис Терпкоу. – Прим. ред.). Сейчас он работает в молодежной команде английского “Ньюкасла”. Армейский, а потом и австралийский периоды позволили мне буквально через несколько месяцев после возвращения в Казахстан попасть к Владимиру Фомичеву в молодежную команду, с которой мы вышли на чемпионат мира.

Незабываемые ощущения

– Чемпионат Азии, который был отборочным к мировому первенству, запомнился драматической концовкой. Хозяйка турнира, сборная Таиланда, могла обойти нашу команду в случае победы над немотивированным Кувейтом. Но игра завершилась вничью. Где вы провели те два часа, в которые решалась ваша судьба?

– Половина ребят осталась на стадионе, остальные уехали в гостиницу. Я пошел гулять по улице. Заглянул в кафешку, спросил, какой счет. Сказали – 0:0. Шел второй тайм. Возвращаюсь в гостиницу, счет 1:1, который нас устраивает. Побежал наверх, где все собрались у телевизора и ждали, чем закончится матч. Когда судья добавил минут 7–8, я ушел в свою комнату. Понял, что вышли на чемпионат мира, по крикам пацанов в коридоре. Помню, как Максим Самченко сидел на лестнице и плакал от счастья. Те ощущения трудно забыть.

– Какое впечатление осталось от Нигерии?

– Нам было не до этого. Мы сконцентрировались на своем выступлении, поэтому на все постороннее не обращали внимания.

– Мяч от ставшего звездой аргентинца Эстебана Камбьяссо можно было взять?

– Можно, если бы он не сфолил на мне. Камбьяссо перебрасывал через меня мяч, и когда я потянулся за ним, толкнул меня. Это был чистый фол во вратарской. Поэтому мы все удивились, когда судья тот гол засчитал.

– Из тех нападающих, с кем встречались на поле, кто был самым неудобным для вас?

– Если брать наших игроков, то Нурбол Жумаскалиев, пусть он и не форвард. Всегда считал опасными Мурата Тлешева, Улугбека Бакаева, Алибека Булешева. Они очень хитрые и непредсказуемые. Так и остался для меня загадкой покойный бразилец Нилтон Мендес.

Игра и деньги

– Презентации новичков, оглашение трансферных сумм – все эти атрибуты европейского футбола появляются в Казахстане только сейчас…

– Раньше у нас было не принято заключать контракты больше чем на сезон. Никто не знал, что будет с командой на следующий год. Была сильная текучка, футболисты часто переходили из одного клуба в другой. Случалось, что один год команда хорошо финансируется, а на следующий сидит без средств. Футболисты уходили из таких клубов не только из-за денег, они хотели решать в чемпионате серьезные задачи. Все понимали, что если ты хочешь выигрывать чемпионаты и Кубки, для этого нужно стабильное финансирование.

– В каком клубе вы заработали больше всего?

– Сложно сравнивать. Когда я начинал, зарплаты были совсем другие. Последние 5–6 лет заработок у меня примерно на одном уровне. Для меня никогда не было проблемой уйти на понижение зарплаты. В Швеции мой контракт был в два раза меньше, чем до этого в карагандинском “Шахтере”. В “Спартак” из Нальчика тоже ушел на двукратное понижение зарплаты, хотя многие думают, что в российской премьер-лиге мне платили много. Единственное исключение – отъезд в Ризе.

– А сейчас в “Каршияке”?

– По сравнению с “Кайратом” немножко потерял в деньгах.

– Задевают ли разговоры, что футболисты, мол, дармоеды? Вместо того чтобы хорошо играть, они получают большие деньги, которые тратят в ночных клубах?

– Наверное, если ты себя действительно так ведешь, то тебя это будет задевать. А если нет, то все равно, что говорят.

– С вами вместе в спортивной школе ЦСКА занимался Роман Широков, один из ведущих игроков нынешней сборной России. Он и в то время был остер на язык?

– Нет. Честно говоря, удивился, когда прочел его интервью. В юности он был достаточно скромным, но талантливым пацаном.

На глазах у будущей тещи

– Со своей будущей женой вы, насколько мне известно, познакомились еще в школе…

– Да, мы с Инной сидели за одной партой. Учились вместе с шестого класса, а дружить начали, когда нам было по 14 лет. Через десять лет поженились. Кстати, ее мама была нашим классным руководителем.

– И как вы учились на глазах будущей тещи?

– С переменным успехом. И все равно знаний получил массу. После нашей школы в Австралии учиться было легко. Единственной проблемой была информатика, которую в Казахстане преподавали не на том уровне. Ну и английский. А по всем остальным предметам даже не помню, чтобы делал домашние задания.

– Часто приходилось играть в день рождения?

– Отлично помню один матч. В Таиланде на счастливом для нас молодежном чемпионате Азии проиграли в матче за третье место сборной Саудовской Аравии. С “Кайратом” играли в чемпионате, победили 3:0.

– 33 года – возраст Христа. Как вы относитесь к религии?

– Могу однозначно сказать, что верю в Бога.