Михаил БОЯРСКИЙ: Сыграть казаха? С удовольствием!

В последние годы Михаил Боярский все чаще наведывается в Казахстан. Сам он это объясняет просто: мол, нравится широта нашей души – такая же, как наши степные просторы. На фестивали ездить не любит, а вот наш ретрофестиваль посетил с удовольствием:

– Приглашают на кинофестивали, но я там появляюсь редко. Мое мнение – на фестивалях надо не отдыхать, а работать. Но там только водку пьют. Это, конечно, потрясающе: увидеть друзей, завязать рабочие узы, но я не любитель тусовок и красных дорожек. У вас я не первый раз, зачастил к вам. И это связано не только с обостренной дружбой между нашими странами, но и с тем, что у вас очень красиво. Потрясающая природа и атмосфера: люди – очень искренние. Таких не часто встретишь.

Сериал – это халтура

– Боярский всегда ассоциируется с д’Артаньяном. Не хотите сыграть другую роль, которая бы “переплюнула” его?

– Не переплюнет! Найдите другого такого мужчину (персонажа, а не вашего покорного слугу), который был бы круче д’Артаньяна. Я не припомню. Ни Ромео, ни Гамлет. Гасконец проще, его обожают женщины. Он смел, молод, и его будут играть каждые пять лет. И он будет на коне.

Мне дороже театральные роли – например, образ Тартюфа, все-таки это французская классика. На сегодняшний день интересных предложений в кино нет, а размениваться не хочется. В основном – очень плохие сценарии. Я не привык к сериалам. На мой взгляд,  это халтура, там не успеваешь серьезно поработать над персонажем. Виновато коммерческое начало. Нужно быстро снять и быстро показать.

– У вас есть любимый фильм из мирового кинематографа?

– Наверное, “Крестный отец”. Я увидел там такую (!) актерскую игру, такую драматургию Марио Пьюзо и, конечно, режиссера фантастического! Это был период, когда я еще не видел ничего западного и вдруг впервые сразу вытащил крупный козырь. Понял, что артисты могут играть совсем по-другому, что операторы могут снимать иначе.

– Какую роль хотелось бы сыграть?

– Уже ничего не исполнишь – только в театре, наверное. Это может быть кто угодно: король Лир, Полоний... Чтобы играть благородных отцов, нужен хороший материал. Так что, скорее всего,  это русская или зарубежная классика. В современных сценариях я не видел интересных возрастных персонажей.

Любовь к родному пепелищу

О своем родном городе – Санкт-Петербурге – Михаил Сергеевич говорит, что привык к нему так же, как парижане – к Парижу:

– Когда возвращаюсь домой, испытываю приятное прикосновение к старому: “любовь к отеческим гробам, любовь к родному пепелищу”. Все говорят: неужели ты не видишь, в какой красоте живешь? А ты привыкаешь к Эрмитажу, Дворцовой площади, Мойке, Неве, Фонтанке. Ты идешь в гастроном за картошкой и не видишь ничего вокруг. Как-то прохожу мимо Спаса на Крови, туристы здороваются: “Какой вы счастливый человек! Мы ходим и не можем надышаться Летним садом, Домом Пушкина, Нескучным садом”. А я думаю, какие они счастливые, что видят это впервые! В Париже, когда бываю, всегда с одной мыслью: “Господи, они тут живут! И они так же, как я, ходят на работу”. За рубежом все успеваешь посмотреть: и Гауди – в Испании, и Музей Шерлока Холмса – в Англии, и “туда-сюда”. А я в Музее Пушкина последний раз давно был, а живу – напротив. Стыдно!

Дети должны быть умнее родителей

– Не хотели бы учить студентов актерскому мастерству?

– Мне предлагали в Театральном институте, но я отказался. Потому что преподаватель – это другая профессия. Делай, как я умею, – это не преподавание. Надо отдавать 24 часа в сутки студентам, за которых должен отвечать по окончании обучения. А просто так получить профессора и ходить раз в месяц на просмотр эпизодов и этюдов – не мое. Я бы с удовольствием сам записался к Алисе Бруновне Фрейндлих на курс, если бы она взяла. В подмастерья бы пошел, поучиться, а потом, быть может, сам взялся. Завидую тем, кто обучается у Олега Табакова: вот он умеет! У Сергея Герасимова в свое время почти все имели шанс сняться в кино и себя предъявить. А я такой возможности не имею. Мастер-класс могу провести и показать, как я это делаю, не более.

– Ваша дочь Лиза много снимается в кино. Как-то вмешиваетесь в ее творчество?

– Ни в коем случае! У нас совершенно разные представления о театре и игре. Я только говорю: “Молодец!”. Крылья не подрезаю, могу только сказать: вот здесь бы я так попробовал... Но это не значит, что она воспримет это. Может сказать: “Папа, ты ничего не понимаешь!”. И я с этим могу согласиться: дети должны быть умнее родителей.

– Вам предлагали вместе сыграть отца и дочь?

– Нет, мы снимались с ней в четырех-пяти фильмах, но на съемочной площадке мы не родственники, мы – персонажи. Хотя я не сторонник играть на сцене с родными, будь то жена, дочь, сын…

– Но вы же играете в спектакле “Интимная жизнь” с женой Ларисой Лупиан.

– Мы с ней играем в двух спектаклях – “Интимная жизнь” и “Смешанные чувства”. Мне несложно переключаться с семейной жизни на работу. Я привык к жене как к партнерше, это удобно. Мы с ней ругаемся после каждого спектакля. И это дает повод для примирения, что создает нормальную атмосферу в семье…

Я – идеальный мужик!

– Сложилось прочное мнение, что у вас образцовая семья. Как удается сохранить такое равновесие?

– Нужно уметь быть терпеливыми друг к другу, стараться прощать многое. Когда один, думаю: ну я тебе покажу. Потом смотрю: она и дом соблюдает, и готовит, и в театре играет, и с внуками – что-то немало лежит на ней. Думаю: бедная девочка! А потом вдруг хлеб забудет купить. Я опять: что ж такое, хлеба не могла купить? Сам я идеальный мужик, все, что от меня требуется, делаю. До копейки приношу в дом, неприхотлив в еде, трудоголик, ну и алкоголик (смеется) в разумных пределах. Потому что как пью я, может пить любой. Это никогда не было в ущерб работе и семье. Хотя жена ненавидит, как только рюмку в руки беру. Вот такая женщина, но это помогает мне держать себя в форме. И потом, у меня нет опыта второй, третьей жены. И я не знаю, как бывает по-другому. Зато у тех, кто женат семь раз, нет такого опыта, как у меня. Вино настаивается выдержкой!

– Интересуетесь политикой?

– Нет, у нас семья к политике имеет мало отношения. Может, сын Сергей больше всех имеет, потому что он генеральный директор канала “Санкт-Петербург”. Он умный парень в отличие от папы. Немногословен, но профессионально делает свое дело. Что касается Лизы – она женщина, и чувственно относится к миросозерцанию и пониманию себя в профессии, городе, стране.

– Вас давно не видно с шарфом любимой футбольной команды. Разочаровались в “Зените”?

– Ничуть! Просто я переложил его во внутренний карман, ближе к сердцу. Я должен был носить шарф год, потом носил 2–3 года, 5 лет. Теперь без шарфа меня просто не воспринимают. Но я решил не идти на поводу у зрителей.

Хорошо выглядеть – это не профессия

– Как вам удается хорошо выглядеть?

– Нужно довести себя до того, что ты выглядишь очень плохо. Когда хуже уже не будет. И с момента, когда уже есть все – мешки под глазами, ты лысый, тощий, пьющий и курящий – тогда любой поступок будет хорошим: не покурил – плюс, выспался – плюс. Я не обращал внимания на внешний вид. Хорошо выглядеть – это не профессия. У Бельмондо пробы на лице ставить негде, сплошные морщины, но краше мужика я не встречал.

– Говорят, у вас очень тяжелый характер. Трудно ли быть вашим другом?

– Наверное – да. Хотя мои друзья так не скажут. Но, увы, их почти не осталось. Время так быстро летит, и большинство из них уж… там. И выпить не с кем, позвонить некому. Это не значит, что у меня нет друзей. Есть, но такие, какие были, уже не родятся.

– Считаете себя суеверным человеком?

– Нет, ведь я православный христианин. Когда однажды зеркало само упало и разбилось ни с того ни с сего, я побежал к батюшке: что делать? Он мне: “Вы же православный христианин, а верите в суеверия”. С тех пор я спокоен: ни кошки меня не волнуют, ни зеркала…

– У вашей первой любви есть имя?

– Мама… Как у всех нормальных людей. Если и существует бескорыстная любовь, то только к матери. Так Богом создано, что это существо живет в тебе даже после того, как уходит из твоей жизни.

Настоящих буйных много, “вот и нету вожаков”…

– Как-то в Алматы, давая характеристику времени, вы сказали словами Высоцкого: “Слишком мало нынче буйных, вот и нету вожаков”. Что могли бы сейчас сказать?

– С точностью до наоборот. Настоящих буйных много, вот и нету вожаков! Посмотрите, как Путин умеет молчать. А все эти политические баталии, где орут, кричат, морды бьют... Что Рада, что Дума, буйных много! Просто перебор!

– А как вы относитесь к казахам?

– Специально – никак. Я разбираюсь в людях. Это тоже от родителей. Я учился в музыкальной школе при консерватории, где были собраны талантливые дети со всего земного шара, от американцев до албанцев, монголов, грузин, армян, казахов, – все были. И никто никогда не спрашивал, какой ты национальности. У нас была хорошая компания: у кого есть юмор – с ним интереснее, кто умнее – поближе к нему, кто спортивный – тоже к нам. Я снимался на студии “Молдова-фильм”, потому что похож на молдаванина, на “Арменфильме” – на армянина. Похож на грузина, турка. Если нужно будет сыграть казаха, с удовольствием его сыграю. Я – итальянец, испанец и француз. А вот русского практически ни разу не играл – кроме как в сказках.