По следу “Черной кошки”

Опубликовав свою “Эру милосердия”, писатели братья Вайнеры вызвали большой переполох в среде ветеранов МВД – КГБ – НКВД. Как оказалось, разгром банды “Черная кошка” – отнюдь не самая славная страница в истории нашей когда-то общей страны…

Об этом и был наш разговор с очень информированным и компетентным сотрудником МУРа – Московского уголовного розыска. С одним лишь уточнением – бывшим. Когда-то молодой и обаятельный казах привлек внимание верхушки руководства МВД. В его послужном списке была опасная служба на юге и западе Казахстана, в Туркмении. Знание десятка языков народов, населяющих нашу республику, обеспечило ему внедрение в “национальные” преступные группы наркоторговцев и участие в раскрытии громких дел.

А в начале 70-х Москва стала стремительно заселяться выходцами с национальных окраин, в том числе и уроженцами союзных среднеазиатских республик. И возникла острая необходимость в опытных оперативниках, знающих специфику преступных групп, сформировавшихся по национальным признакам, обычаи, языки, и, самое главное, имеющих азиатские черты лица.

Увы, фантастический карьерный взлет обернулся не менее стремительным падением. В середине 80-х, в самый разгар “антиалкогольной кампании”, в ресторане наш герой вступился за даму, которую “кавалер” из Закавказья силой пытался увести с собой. Скандал был громким, с погонами и службой пришлось расстаться. Долгое время бывший офицер милиции работал юрисконсультом на одном из предприятий Целинограда (откуда, кстати, родом), а с начала 90-х ушел в бизнес. Но имя свое наш собеседник просил оставить в секрете.

Первая мафия Советского Союза

– Роман Вайнеров, хотя и основан на материалах совершенно конкретного уголовного дела, все же содержит изрядную долю вымысла. А факты таковы. Действительно, в конце 40-х существовала организованная преступная группировка, носившая название “Черная кошка”. Банда контролировала пассажирские поезда по всей протяженности маршрута Москва–Владивосток, части Транссибирской магистрали и среднеазиатских маршрутов.

С материалами уголовных дел и рапортами оперативных сотрудников того времени я ознакомился, будучи курсантом Академии МВД СССР.

Правда, ни выписок, ни каких-либо копий представить вам не могу, документы выдавали под роспись, а потом забирали даже конспекты.

– Что же такое было в тех документах и почему так боятся их рассекречивать?

– Возможно, потому, что это повлечет за собой рассекречивание и некоторых методов работы. Опять же неизбежно и обнародование фамилий тех же оперативных сотрудников, осведомителей. Кроме того, живы дети участников банды. Каково им будет узнать, что отец расстрелян как мародер и грабитель?

– А что, были такие факты?

– Сколько угодно! Помните Левченко, по книге и фильму – бывшего однополчанина Шарапова? В этом-то и была сложность борьбы с бандой: перед милицией и чекистами встал новый, лютый и беспощадный враг – “автоматчик”. А именно “автоматчики” составили костяк “Черной кошки”.

– И кто это такие?

– В предвоенные годы советские тюрьмы и лагеря были заполнены до отказа. Заключенные голодали. А в первые месяцы войны им урезали и без того скудную пайку. Жить в лагерях стало просто невыносимо. Даже ворам, которые, как известно, никогда не бедствовали. Кроме того, перед администрацией лагерей поставили задачу активной борьбы с уголовным элементом. И “паханов-законников” просто выводили за колючку и расстреливали, как при попытке к бегству.

Так вот, в 1941-м заключенные стали проситься на фронт. Шли “бытовики” – хулиганы, прогульщики, мелкие воришки, осатаневшие от лагерного голода. И, конечно же, воры – хотя воровской закон категорически запрещал сотрудничество с властью в любой форме. Вор, взявший в руки оружие, становился изгоем-“автоматчиком”. Их бросали на минные поля или под шквальный пулеметный огонь. Те, кто выживал, получали статус красноармейца.

Но не думайте, что бывший вор от этого переставал быть вором. Просто свое ремесло он использовал применительно к боевой обстановке. История войны – это не только победы. Это еще и мародерство, грабеж местного населения, особенно на захваченных территориях… Воры приобретали качественно новый опыт. Учились, как обращаться с оружием, тактически выстраивать боевые операции.

Кроме того, вор-штрафник получал новые связи – фронтовые. Кстати, эта корпоративная солидарность фронтовиков не раз выручала их. В фильме это тоже неплохо показано на примере первой встречи Фокса с Шараповым.

– Значит, “Черная кошка” – это банда “автоматчиков”?

– Не совсем. Это была хорошо организованная в масштабах страны группировка, сочетавшая различные виды деятельности, но работавшая в основном на железнодорожном транспорте.

Почему там? После войны возросла экономическая активность на уровне розничной торговли. Процветали “черные рынки”. Как правило, в привокзальных районах. В поездах шустрили “угловые” – от слова “угол” – чемодан. И, конечно же, орудовали “каталы” – карточные шулеры, они были на самом верху иерархической лестницы банды. Азартные игры помогали бандитам вовлекать представителей партийно-хозяйственной элиты, которые позже оказывали им поддержку и даже помогали уходить от наказания. Думаю, еще и поэтому судебные процессы над членами “Черной кошки” носили закрытый характер: слишком много известных имен фигурировало. Естественно, власть ни тогда, ни позже не могла признать факт существования централизованной и разветвленной организованной, по сути, мафиозной, группировки. Да и этот термин – ОПГ – появился лишь с развалом Союза…

Крупные воры попадались на мелочи

– Но в книге и в фильме показана банда налетчиков, а не шулеров…

– Разбойные нападения и грабежи тоже были поставлены с размахом. “Бомбили” привокзальные продмаги на станциях – потом эти товары обнаруживали в вагонах-ресторанах. Убивали без жалости. В 1946-м в Барнауле члены “Черной кошки” живьем “зажарили” кассира сберкассы, который заперся внутри сейфа. Обложили углем и подожгли.

– Ходил слух, что один из главарей “Черной кошки” (по фильму это Горбатый) был агентом абвера?

– Герой актера Джигарханяна очень сильно напоминает руководителя московского ответвления “Черной кошки” Ефима Сиплого. Он был известен тем, что сейфы не вскрывал, а… выносил. Силу имел нечеловеческую. В деле содержатся сведения о том, что он за что-то был “развенчан” и приговорен на воровской сходке, но сумел уйти. Очень правдоподобно изображен подручный Горбатого: помните высокого со стеклянным глазом громилу в тельняшке под ватником? Его прототип – бывший вор, бывший штрафник, уроженец Одессы. Кровавый убийца. Был такой эпизод: во время налета на магазин – кстати, среди бела дня! – на глазах матери пополам разорвал руками трехлетнюю девочку.

Был, действительно, и абверовец. Правда, к московской группе налетчиков он прямого отношения не имел. Это фигура покрупнее.

– Кто же он?

– В фильме и книге он выведен под именем Фокса. Немец по фамилии Гоппе родом из Латвии, выходец из рода обедневших дворян. Шулер. По некоторым данным, когда-то служил то ли в ЧК, то ли в милиции. С приходом немцев вступил в гитлеровскую партию НСДАП. Был назначен инспектором спецшколы абвера по подготовке перевербованных советских военнопленных. Вероятно, здесь и познакомился с будущими подельниками из уголовников.

Процесс Гоппе был закрытый. Говорят, на нем присутствовал сам нарком внутренних дел Лаврентий Берия. Мне удалось найти лишь часть документов о нем, содержащихся в других делах. Судя по этим документам, Фокс был в числе организаторов “Черной кошки”. Именно ему удалось консолидировать различные группировки спекулянтов, картежников, воров, налетчиков вокруг железной дороги.

А попался он на мелочи. На браслетике из дутого позолоченного серебра, который снял с руки убитой им в припадке ревности любовницы. Насколько я помню, задержали его работники Ростовского уголовного розыска. Задержали по-тихому, без пальбы и паники, у портного, которому он заказал костюм-тройку. Пунктуальность подвела: минута в минуту явился за обновкой.

Казахстанские котята “Черной кошки”

Дальнейшая судьба “Черной кошки” вполне предсказуема. Обезглавленная группировка развалилась на тысячи мелких банд. Их добивали организованно и беспощадно, как фашистов на фронте. Сравнение, думаю, вполне уместное – и те и другие были врагами. Наиболее крупные операции по ликвидации осколков банды прошли в Кишиневе, Одессе, Киеве, Харькове, Ростове, Владивостоке, Хабаровске, Барнауле, Ташкенте, Семипалатинске и в Атбасаре. Не удивляйтесь, казахстанский Атбасар тогда был городом довольно заметным – крупный железнодорожный узел. Кстати, в Целинограде долгое время служил единственный живой участник этой исторической операции – полковник милиции Михаил Викторович Парасун.

– Выходит, что “Черная кошка” и в нашей республике “отметилась”?

– Процесс над членами банды проходил и в Алма-Ате. Известно, что в конце 50-х был задержан некто Федор Жуков. Долгое время он под чужим именем работал на железнодорожном вокзале. Скрывался от своих подельников, заподозривших его в утаивании части добычи. Наконец они его обнаружили и устроили “правилку”, в ходе которой погибли дети Жукова. Выжил лишь семилетний сын, спрятавшийся в печке. Жуков был жестоко наказан своими бывшими дружками: сапожным шилом ему пробили позвоночник. Понимая, что он навечно прикован к постели, бывший вор-налетчик заложил всех подельников и дал следствию бесценную информацию о месте хранения воровского общака. Но это ему не помогло. Выездной коллегией Верховного суда СССР он был приговорен к смертной казни. Старый вор не стал дожидаться исполнения приговора: повесился на полотенце в Алма-Атинской железнодорожной больнице, где все это время находился под охраной.

– А кто мог быть Жегловым?

– Я не думаю, что существовал какой-то конкретный исторический прототип Жеглова. Но эта роль стала своеобразным нерукотворным памятником тысячам работников уголовного розыска, положившим свои жизни на алтарь святого дела борьбы с преступностью. Мне, как бывшему работнику этой службы, так же, как и Жеглову, очень хочется верить, что мы жизнь свою прожили не зря.

Алексей БАНЦИКИН, Астана