Тимур СУЛЕЙМЕНОВ: Мы курим сигарету на бочке с порохом

Куда улетают бюджетные деньги? На вопросы “Каравана” отвечает заслуженный деятель искусств РК, президент Союза дизайнеров Казахстана, академик Российской академии художеств Тимур СУЛЕЙМЕНОВ.

Как изуродовали Алматы

– Как высококлассный специалист, можете объяснить, почему в архитектуре и застройке наших городов сейчас творится такой хаос, особенно в Алматы?

– Мой старший сын вернулся однажды домой слишком возбужденный. С двумя своими маленькими сыновьями он прошелся по верхней части Алматы, от района бывшего совхоза “Алатау” до микрорайона “Казахфильм”. И был страшно возмущен: “Как можно так уродовать город? Случайная застройка, ни тебе нормальной проезжей части, ни тротуаров, не говоря уже об озеленении. Почему Прага, Берлин, другие города Европы выглядят сказочно красивыми, а мы не можем сделать город  хотя бы удобным для жизни?”.

Я подумал: отчего нам в Казахстане так трудно проникнуться идеей создания модели самобытного бытия, как это делают чехи или немцы уже несколько веков. И не просто возродить апорт или алматинские арыки, а подойти аналитически и определить наш историко-культурный ландшафт, систему исторических ценностей.

– И каков выход?

– Еще в 2005 году мы предложили "Дизайн-программу преобразования исторического центра Алматы". Тогда с поста Премьер-министра к нам акимом пришел Имангали Тасмагамбетов. Он ознакомился с генпланом Алматы 2000–2002 годов и ужаснулся, поняв, какая это большая лепешка, поскольку план был сделан на основе отживших свой век полуразрушенных, устаревших коммуникаций. Мы предложили спасать положение при помощи нашей дизайн-программы. Это была огромная работа с десятками квад­ратных метров планшетов, со всеми расчетами и рекомендациями для акимата и маслихата Алматы. Как сформировать в городе режимные зоны памятников истории, провести инвентаризацию всех зеленых насаждений, обес­печить проезды и пешеходные зоны. Определили, какому зданию сколько лет и как провести реконструкцию. Это почти на 3,5 тысячи гектаров, от улицы Хаджимукана до района вокзала Алматы-2 и от речки Малая Алматинка до речки Весновка. Чтобы городские власти поняли, что урбодизайн архитектурной среды – это разумная организация территорий.

– Сколько потребовалось бы денег, чтобы это осуществить?

 – Во всяком случае, системно это можно сделать на основе нормальной инвестиционной политики в городе. Все равно тратим колоссальные деньги из бюджета, раскидывая их во все стороны так, что их потом никто проследить не может. Это наши с вами, налогоплательщиков, деньги, собранные для обустройства Алматы! Нашу дизайн-программу приняли в акимате, но по сей день она пылится неизвестно где.

 С чего начинается Родина?

– Еще у нас который год говорят о программах помощи людям с ограниченными возможностями…

– Дизайн социальной и культурной среды подразумевает и улицы с пандусами для инвалидов, и дизайн социальной среды в школах и больницах. Еще есть слабослышащие, слабовидящие… О них тоже нужно позаботиться. Все это называется дизайн и эргономика. Но наши чиновники дизайн воспринимают лишь как украшательство. На уровне формы дверной ручки или украшения на стенке. На самом деле дизайн – это мощная инженерно-техническая и инженерно-эргономическая составляющая любого предмета или процесса. К примеру, вы носите бюстгальтер в соответствии со своими эргономическим размером и формами, чтобы не давил, был мягким и комфортным, ну и чтобы перед мужем раздеться было красиво. Так и все другие компоненты нашей жизни – кресло, стол, стул – должны быть удобными, эргономичными. Несколько лет назад мы предложили депутатам и разработчикам нормативно-правовых документов внести главу о дизайне в Закон “Об архитектурной и градостроительной деятельности”, но и это предложение до сих пор не рассмотрено.

– Как вы себе представляете историко-культурный ландшафт Алматы?

– Вспомним, что сначала это было военное укрепление Верный – по типу римских, с четкой военной планировкой, чтобы стройными рядами вышагивать – под 90 градусов. Оттуда пошли квадраты наших улиц. На уровне деревни Верный, когда здесь жили 80–120 тысяч человек, это было нормально. А сейчас нас – минимум в 10 раз больше. По инерции, как люди, которые хотят всегда оставаться молодыми, потому носят "маленькую одежду", мы продолжаем придерживаться этого направления в планировке. Пора подумать о какой-то другой глубинной реальности. Мы же пока не знаем, с чего же начинается наша Родина. То ли с 1917 года, то ли с XVI века, то ли со II века до нашей эры.

Сейчас перед нами встало много “почему”. Почему в Шымкенте исчез фосфорный завод? Почему в Усть-Каменогорске, который находится в великолепном месте, такая тяжелая экологическая атмосфера? Как дальше быть с этим городом? Чтобы ответить на эти вопросы, нужно провести глобальный социально-экономический и культурно-истори­ческий анализ. Подобно тому, как академик Сатпаев создавал геологическую карту страны, благодаря ей мы и имеем мощную сырьевую базу. Мы должны понимать, откуда у нас появились Берельские курганы и великолепные сакские находки? Как закончилась эпоха кочевой культуры? Почему европейцы считали ее варварством? Зачастую поиски своей идентичности у одних упираются только в саков, у других – в кипчаков, у третьих – в чингизидов. А кто такие саки, кипчаки, массагеты, чингизиды, знают немногие.

Окончательный диагноз

– У нас была объявлена разработка программы “Генеральная схема организации территорий Казахстана”. Как вы к этому относитесь?

– За эту огромную работу взялись те же чиновники, которые ее инициировали и должны принимать. Но беда в том, что в нашей государственной системе остались лишь управляющие структуры. И нет организаций, подобных прежним “Казгорстройпроекту”, “Алмаатагипрогору” и другим. Они координировали строительство в народном хозяйстве. Сейчас же у нас – рынок. И реализация новых программ оставляет желать лучшего, потому что нет самого главного – научно-исследовательского потенциала. Мы опираемся на данные управлений по статистике, земельным отношениям, развитию малого и среднего бизнеса. А там “поднаваяли” какие-то отчетные бумажки и никаких исследований не проводили. И сегодня эти статданные, скажем, по Жезказгану или Шымкенту (какие там индустрия, сырьевой потенциал, сколько трудоспособного населения), – все это формальные цифры, которые нужно подтверждать глубинными исследованиями. Ведь когда мы идем лечиться, сдаем анализы крови, мочи, измеряем давление, чтобы врач мог поставить нам диагноз. Заболел геморроем – отчего?

– И что ждет теперь Алматы?

– Как только аким Есимов осознал проблемы Алматы, то начал прирезать к городу еще сколько-то тысяч гектаров территорий с востока, запада, юга, севера. Но я же хорошо знаю, что плановое хозяйство с советской властью уже закончилось. Генплан – это все-таки отрыжка соцреализма. Нужна новая форма реорганизации. А для этого важно проанализировать всю историографию этого края. Почему, к примеру, в топонимике ущелье Кiм-Асар называют Комиссаровским? Почему такая проблема сформировалась сегодня с Кок-Жайляу? Кто такой был Колпаковский? Откуда взялась Алма-Ата? Потому что это было урочище Святого древа. Ата – это святой. И названия Шопан-Ата, Аулие-Ата сродни Сан-Франциско, Сан-Диего. Сейчас, в этом контексте, интересна инициатива Президента Назарбаева, что пора отойти от приставки “стан” – Казахстан. Станов ведь много. И, возможно, прийти к своему исконному – Қазақ елі, то есть земля казахская. Есть название государств по образующей нации. Например – Монголия. Может, и нам стоит прийти к Қазақ елі или Казахия. Проанализировать этот историко-культурный топонимический ландшафт, а не думать, что пойдем сейчас, понаделаем охранные зоны, понаставим заборы, подсадим елочки – и будет все в порядке... Вот посадили в горах елочки, которые росли на равнине, так они там все высохли! Легко вырыть яму, но трудно выпестовать дерево. Эта истина проста, как грабли.

Живем как на вулкане

– Есть ли у вас план, как реорганизовывать наши города?

– Я часто вспоминаю план Парижа. В свое время там появился городской голова с такой восточной фамилией Осман и разработал новую концепцию Парижа: радиально-кольцевую систему с лучевыми улицами, магистралями и треугольными домами. И сегодня в Париже нет пробок! И есть Елисейские Поля шириной 800 метров! Сады, парки – всё умещается. Есть огромная эспланада, связывающая район Дефанс со старым Лувром. И та же канализационная система, парижская клоака, разработана именно Османом, да так, что используется по сей день, 300 с лишним лет! И нам, если говорить о генплане, нужно говорить о модернизации коммуникаций, чтобы не приходилось каждый год перекапывать траншеями город вдоль и поперек. А у нас нет даже карты сейсмического состояния Алматы, его геотектонических разломов. Эти разломы давно позастроены. Мы живем, будто закуриваем сигарету на бочке с порохом, в зоне 9–10-балльной сейсмики и плывунов. И не стоит думать, что прирежут новые территории – и всё само образуется. Там опять пойдут уплотнения, по 5 тысяч человек на каждый гектар. Эти новые микрорайоны станут новыми хрущобами наподобие тех, в которых сейчас живет две трети нашего населения. Получатся те же яйца, только в профиль.

Сейчас вот опять собирают какую-то группу мастеров градостроительства. Ну нет у нас сейчас мастеров! Не выпестовались еще. Мы потеряли многих зодчих – Гершберга, Кацева, Ухоботова, Ратушного, Рипинского, потеряли мощную архитектурную школу. А тем, кто приходит на их место, – еще учиться и учиться такой большой работе.