Возбуждающее искусство

– Как считаешь, современное искусство должно быть на грани фола?

– Современное искусство – оно разное, выполняет разные задачи. И споры, что есть искусство, а что просто украшательство, наверное, будут всегда. Считаю, современное искусство тем и отличается от несовременного, что поднимает насущные вопросы. А это – очень острые вопросы, и их много. И если творчество побуждает людей просыпаться, размышлять – разве за это надо наказывать художника? Вообще, мне нравится формулировка “Искусство должно побуждать и пробуждать, а вот художник никому ничего не должен”. Обществу потребителей сложно признать, что художник – это не сервисное обслуживание зрителей. Общество постоянно пытается втиснуть искусство и творчество в границы, а художник всегда сопротивляется этому, он, наоборот, раздвигает эти границы.

– То, чем ты занимаешься, – это искусство или социальный протест?

– Самый главный враг – это равнодушие. Стараюсь вкладывать эмоции в смысл своих работ. Нет задачи шокировать. Задача – поднимать те вопросы, которые, на мой взгляд, важнее всей той чепухи, которую показывают по телеку. Музеи – тоже не вариант, это кладбища, где искусство умерщвляется и консервируется. Потому что, во-первых, существуют цензура и формат, а во-вторых – постановка. Поэтому современное искусство сталкивается со зрителем на улицах, через стрит-арт, инсталляцию, паблик-арт.

– Почему решил двигаться не в русле мейнстрима?

– Я не думаю, что изобрел что-то такое. Гораздо интереснее прокладывать свою дорогу – хоть это и невероятно сложно, ведь меня уже кем только не называли – и радикалом, и вандалом, и экстремалом. Но это глупости. Я занимаюсь стрит-артом, и далеко не первый, кто делает это в Казахстане. Другое дело, что до сих пор все художники стрит-арта прятали свои лица и старались не озвучивать свои имена. Я выбрал другую позицию – быть открытым и, если нужно, объяснять, что я хочу сказать своими акциями.

Жизнь – в волнении

– Какие еще язвы общества волнуют тебя так, что хочется выразиться в “твоем стиле”?

– Меня всё волнует. В голове постоянно крутятся вопросы. Наверное, хорошо кришнаитам – закрыл глаза, помедитировал – и всё прекрасно. Но мир, который создали люди, не идеален. И вопросов очень много: почему так, а не иначе? Пока есть вопросы – ты жив, есть пульс. Нет вопросов – спишь. Вообще, хочется создать такую работу, чтобы от нее исходили свет и надежда. Очень хочется, чтобы эта работа заряжала людей. Буду делать всё, чтобы такая работа появилась.

– Есть ли грань, за которую ты никогда не переступишь?

– Да, конечно. Точно знаю, что не хочу ударяться в агитацию, пропаганду насилия и жестокости.

– С какими сложностями сталкиваешься при воплощении в жизнь своих проектов?

– Успех работы во многом зависит от места дислокации, масштаба. При этом мне жизненно важно сделать работу качественно и в кратчайшие сроки. Так, инсталляцию с трусами перед акиматом я делал дважды (надпись “Год культуры”, где каждой букве были выделены отдельные трусы, висела перед зданием акимата – Прим. авт.). Вам это покажется смешным – но когда я в первый раз повесил трусы перед акиматом, посмотрел утром – мне не понравился на них шрифт! Снял, пришлось переделывать.

– Каким проектом ты больше всего гордишься?

– Горжусь работой “Всем Пох” – она вызвала бурю эмоций далеко за пределами. Она вошла в список лучших работ стрит-арта, ее ставили в один ряд с работами Бэнкси (британский граффити-художник. – Прим. авт.). В Москве ее номинировали как “Открытие года”, при этом наш, казахстанский Союз художников, очень жестко ее критиковал.

– У тебя немало поклонников в Алматы, что впереди?

– Я не знаю, честно. Хочу рисовать, хочу, чтобы меня понимали.

Алматы