Режиссер, создающий свой мир

Ребенок как индикатор

– Кубанычбек, вы работали в совершенно разных театрах – по драматургии, по стилям. Где было тяжелее?

– Знаете, мне всегда было нелегко работать, что бы я ни делал. Если говорить о стилях, то я думаю, что, по большому счету, это одно и то же. Это режиссура. И где бы я ни был, в драматическом театре или кукольном, я стараюсь делать искусство.

– Тогда немножко переиначу вопрос. У каждого театра – свой зритель. Вы работаете для разного зрителя. Какой более требовательный?

– Да, действительно, зритель везде разный. В каждом театре, в Немецком, кукольном или европейской драматургии – свой зритель. Но самый честный и при этом самый требовательный – это все-таки ребенок. Если в драматическом театре взрослый зритель пришел на скучный спектакль, то он, конечно, не будет эмоционально выражать свое отношение, дотерпит или же в темноте потихоньку уйдет. А ребенок – он как индикатор. Если ему скучно, он начинает шуметь, разговаривать, отвлекаться… Поэтому, мне кажется, когда работаешь для детей, надо быть еще более профессиональным и понимать, на какую публику ты работаешь.

Высший пилотаж

– По вашим наблюдениям, у современных детей есть интерес и желание ходить в театр?

– Есть, конечно. Сейчас время информационное, Интернет, фильмы – все доступно, но тем не менее в театре есть своя сила. Здесь делают то, чего нет ни в кино, ни в Сети, ни на телевидении – живое общение со зрителем. Если не напрямую, то на уровне энергетики. И ребенок, и взрослый хорошо понимают и чувствуют ощущение “здесь и сейчас”, живое исполнение и живой контакт актера с залом. Зритель – часть спектакля, необходимый его элемент, он играет некую роль и дополняет атмосферу происходящего. Но многое зависит от качества спектакля, если он неудачный, то этого контакта не происходит.

– А насколько тяжело работать с куклами?

– По первому образованию я актер театра кукол. Куклу я воспринимаю как инструмент передачи чувств актеров, это как, например, скрипка в руках скрипача, пианино у музыканта. А тут все зависит от актера-кукольника, насколько он владеет кукловождением. Но мало просто умело владеть инструментом, есть еще и такое понятие, как оживить куклу, вложить в нее свою душу. Кукла – это как средство выражения, как продолжение актера, его инструмент, его орган. Актер-кукольник – это наивысшая ступень актерского мастерства, высший пилотаж. Драматический актер владеет собой, своими чувствами, своим телом, эмоциями – и инструментом является он сам, а здесь он должен владеть еще и куклой. Но прежде чем познать куклу, актер должен познать самого себя.

Однообразие лишает выбора

– Сейчас открывается очень много театров, студий. Как вы к этому относитесь?

– Я считаю, чем их больше, тем лучше, особенно если они еще и разные. От театров отказываться не стоит. В Европе, допустим, на каждом шагу театры. Это же здорово! И конкуренция есть, в которой выживает тот, кто представляет хорошую качественную работу. Нет ничего плохого, если и у нас театры будут представлять разные стили. Ведь тогда будет больше выбора для зрителей. Например, в Германии очень много разнообразных театров, есть комнатные, буквально для нескольких зрителей, есть эротический, есть, которые работают по Брехту или по Станиславскому. И зритель сам выбирает, что ему нужно, на то, что ему не нравится, он просто не идет.

– А наш зритель нуждается в таком разнообразии?

– Так ведь в этом и проблема, что мы пока мало что ему предлагаем. Очень маленький ассортимент. Как в советское время, когда магазины вроде были и полными, но наименований продуктов было от силы пять-шесть. Из одних и тех же консервных банок строили пирамиды… А хочется, чтобы это было, как в современных супермаркетах, где есть все. Мне кажется, что сейчас у нас в Казахстане именно этот советский магазин с театрами. Скудный ассортимент, выбора очень мало. А зритель хочет что-то новое, другое. Поэтому я всегда приветствую, когда что-то новое открывается.

– Поэтому вы и открыли Театр европейской драматургии? Кстати, в чем его фишка?

– Мы даже и не думали о фишках. Пока театром его и назвать-то сложно, это был проект. Собрались единомышленники, поставили спектакль “Урод”, и вроде как получилось, нас поддержали, у нас появился свой зритель. Почему назвали Театром европейской драматургии? Это наш взгляд на европейскую культуру, наша любовь к европейской эстетике. Мы не претендуем на создание в Казахстане европейского театра. Европейцами мы никак не станем, даже если сильно захотим.

Воспитатель зрителя

– Но готовы ли наши театралы к чему-то новому?

– Инициатива должна идти от театров, они должны приучать людей к определенным вещам, к определенному вкусу и поднимать вкус зрителя. Поначалу зритель, конечно, будет сопротивляться, ведь он привык видеть одно, а ему предлагают другое. Но этот путь необходим. Если мы будем подстраиваться под вкус зрителя, то будет катастрофа.

– Тогда в чем проблема? В отсутствии хороших актеров?

– Я думаю, с актерами проблем нет, у нас проблема с режиссерами. Режиссер – это же тот человек, который создает свой мир на сцене. И одним спектаклем он не определяется. У нас много тех, которые ставят пьесы – как прочитали, так и поставили. Но спектакль – отдельный вид искусства. Режиссура заключается не только в умении поставить спектакль. А у нас нет объемных режиссеров. Как народный артист СССР Немирович-Данченко сказал, что в режиссере есть три составные части: первое – режиссер как организатор, способный образовать весь процесс; режиссер как творец, художник, создающий свой мир; и режиссер как педагог, у которого есть чему поучиться. Вот эти три составные части, которых нет у наших режиссеров... Или что-то есть, а чего-то нет. Очень мало таких, которые бы делали театр и  способны заглянуть в будущее, не перечеркивая прошлого.