Продам дочь. Недорого

информацию о том, что некая женщина хочет продать свою несовершеннолетнюю дочь. Продавцы просили за живой товар 7 тысяч долларов, поторговавшись, уступили малышку за 700 тысяч тенге. При получении денег горе-мамаша и ее подельник были задержаны.

Вот уже более месяца Ирина находится в следственном изоляторе. Скоро ее дело будет передано в суд.

Третья лишняя

Корреспонденту “Каравана” удалось встретиться с ней и поговорить.

Ей всего 26, но выглядит на все 40. Самый младший ребенок в семье. Со старшими сестрами, одна из которых живет в Оренбурге, а вторая в Актобе, связь почти не поддерживает. За ее плечами 8 классов образования, и с 19 лет носит в себе ВИЧ-инфекцию.

– После смерти отца мы продали квартиру и переехали на дачу. В феврале 2008 года я родила Арину. Сейчас ей пять. Мягкая, со всеми ладит, – вот и все, что она смогла рассказать про свою дочь. Ни одного теплого, ласкового слова о кровинушке.

Три года, пока родная мать устраивала личную жизнь, меняя мужей, девочкой занималась бабушка. Затем Аришу забрала к себе в Москву тетя Ирины, но через год вернула. Однако воспитание дочери не входило в планы мамаши, тем более что из колонии освободился ее сожитель. И дочь была явно третьей лишней.

– Арина была мне не в тягость. Все время была со мной. Да, у нас были проблемы, но чтобы ее продавать!.. Если бы я хотела, в свое время оставила бы в доме ребенка, где в двухлетнем возрасте она пробыла девять месяцев. Но я ж ее забрала, – пытается убедить меня в глубине своих материнских чувств Ирина.

Скупые слезы – больше спектакль, нежели реальное сожаление. С теплотой она говорит лишь о гражданском муже. Хотя какой он муж, если больше сидит за решеткой, чем живет с ней: не так давно получил очередной, семилетний срок за убийство.

Своя правда

– Я ни в чем не виновата, – повторяет Ирина.

Оперативная съемка и улики говорят об обратном.

– Дима, мой подельник, несколько раз предлагал мне встретиться, чтобы обсудить какое-то важное дело. Я даже не знала, о чем он хочет поговорить. Когда мы встретились, он сказал, что его знакомый Серик хочет время от времени брать мою дочь на выходные. Мол, ничего плохого у него и в мыслях нет. У него нет своих детей, усыновить ребенка он не может, так как был судим, всего лишь хочет уделить внимание Арине.

Однако во время очной ставки Дима утверждал, что это именно она предложила ему дочку на продажу. Все было спланировано, вплоть до того, как они поделят между собой 7 тысяч долларов.

Как бы там ни было, преступление совершено, и отвечать за него, скорее всего, придется обоим. Срок грозит немалый – от 7 до 10 лет.

– Я спрашивала у него: а вдруг посадят? Он сказал, что статьи, касающейся продажи детей, нет. Оказывается, есть, – с грустью в голосе говорит женщина.

– А что теперь с малышкой будет?

– Если в ближайшие два месяца кто-нибудь из родственников не оформит опекунство над ней, то ее определят в детский дом. Я от нее не отказываюсь. И не хотела бы, чтобы она попала в детдом, – здесь она наконец обронила слезу. Затем быстро собралась: – Мне грозит от семи до десяти лет, но я выйду раньше…

Похоже, она и впрямь в этом уверена.

Актобе