Лес не рубят, а щепок много

рассуждали так: прекратится сбыт лесоматериала за границу – исчезнет сам интерес рубить сосны. Через год жесткая мера была дополнена десятилетним мораторием на сплошные рубки всех хвойных пород.

– Мы предупреждали: нельзя уравнивать светлый сосновой бор с темно-хвойной тайгой, – комментирует президент ассоциации лесной, деревообрабатывающей, мебельной промышленности Восточного Казахстана Владимир РЕЗАНОВ. – В восточной горной части области нужны сплошные рубки, лес потом прекрасно восстанавливается, дает здоровые насаждения. Но нас не услышали.

Умирающая тайга

Сейчас лесопатологи бьют тревогу: горный лес Восточного Казахстана стареет, гниет, умирает. Зараженность старых массивов разными патологиями достигает 85–90 процентов! Получается, государство потратило колоссальные средства на борьбу с лесными пожарами, охрану, питомники, чтобы… сгноить древесину? Если еще 20–25 лет назад при расчетной лесосеке (объем, разрешенный для рубки) в два миллиона кубов лесопромышленники осваивали только половину, то сегодня объем заготовок не дотягивает и до 200 тысяч кубов.

– Вот сейчас прокуроры подняли шум из-за 800 кубов самовольной рубки, – высказал мнение общественник. – Согласен: браконьерство надо жестко пресекать. Но вот о том, что гибнут миллионы кубов леса, которые просто не осваиваются, никто не говорит! Почему все молчат о том, что нет средств на научное обследование леса? Лесопатологам на год работы дают 600 литров горючего!

На чью экономику будем работать?

Возобновление экспорта готовой лесопродукции в ассоциации называют мерой разумной, но запоздалой. Отрасль придется возрождать с нуля. В свое время в регионе действовало почти 400 лесоперерабатывающих предприятий, на сегодня – 6, причем глубокую переработку ведут только три. Если у ведущих лесных держав, например Финляндии, на один куб готовой продукции расходуется 1,2 куба сырья, у нас этот показатель из-за низкого качества древесины – 2,5–3 куба.

– Доля сырья в себестоимости продукции выросла до 40 процентов, – отметил глава ассоциации. – Рентабельность, наоборот, упала до 8–10 процентов. Кого привлечет такая экономика?

Возродить отрасль, по мнению специалистов, способны только госпрограммы, в первую очередь те, что касаются жилья. По современным технологиям можно строить целые районы для семей военных, бюджетников, инвалидов… Будет госзаказ, говорят в ассоциации, бизнес откликнется, в течение года-полутора появятся новые производства.

– А сегодня наша полусгнившая древесина никому не нужна, – высказал мнение В. Резанов. – Выход только в организации глубокой переработки. Но для этого нужны республиканские и региональные программы жилого деревянного домостроения, например. Не будет их – предприниматели перейдут на лес из Сибири, создавая хорошие условия для экономики России.

Кадровый голод

Однако госпрограммы – еще не панацея. Можно вложиться в современные производства, но кто будет там работать? Полтора года назад “Караван” писал: только по официальной статистике, за последние годы численность рабочих в лесной отрасли уменьшилась с 8,5 тысячи до 1,5 тысячи (“Поселки пустеют на глазах”, “Караван”, № 49 от 9 декабря 2011 г.). В Зыряновском районе единственное ТОО, наладившее глубокую переработку, вынуждено собирать работников со всей округи – из 5 сел! Целая отрасль осталась без кадров.

Конечно, время упущено, возродить лесную экономику трудно. Но необходимо. В противном случае наша страна при собственных больших лесных ресурсах окажется в полной зависимости от импорта лесоматериалов.

Для справки

Канада в год рубит 227 миллионов кубов леса, доля низкосортного дровяного сырья – два процента. Россия рубит 180 миллионов кубов, доля низкосортного сырья – 30 процентов. Маленькая Швейцария рубит 6 миллионов кубов леса, доля дров – 1,5 процента. Казахстан рубит 200 тысяч кубов, из них дрова – больше 70 процентов.

Кто в ответе за такую “экономику”?

Усть-Каменогорск