Шпаги звон

Апорт вспоминается до сих пор

– Мой отец был военным, поэтому помотало нас по стране изрядно, – вспоминает Игорь Валетов, чемпион мира 1969 года и обладатель бронзовой медали Олимпиады 1972 года по фехтованию на шпагах. – Родился я в Узбекистане, под Ташкентом, а когда отец вышел на пенсию, мои родители выбрали Алма-Ату. Она произвела на меня большое впечатление. Город был зеленым, смога еще не было, знаменитые яблоки – апорт – были повсюду. Я ходил в школу №75, что в Тастаке. Кстати, учился вместе с Валерой Резанцевым (двукратный олимпийский чемпион, многократный чемпион мира по греко-римской борьбе. – Прим. автора). После школы мы поступили в институт физкультуры: причем он был старостой группы, а я – его заместителем.

– Валерий Резанцев выбрал популярную в Казахстане борьбу, а вы почему-то фехтование…

– На один из уроков в школу к нам пришел молодой тренер, только что окончивший институт физкультуры. Он выбирал физически крепких ребят для занятий современным пятиборьем. Мы тогда не знали, что это за вид спорта. Тренер все так красочно рассказал, что мы аж рты пораскрывали. Вот так я делал свои первые шаги в спорте: бегал, прыгал, скакал на коне. Еще школьником выполнил норматив мастера спорта по современному пятиборью. И все-таки из пяти дисциплин мне лучше других удавалось фехтование. Я не раз побеждал чистых фехтовальщиков, потом попал в сборную Казахстана и в 1966 году в Таллине неожиданно победил на чемпионате Союза среди молодежи, и тренерам пришлось срочно включать меня в заявку для участия в молодежном первенстве мира.

Ужасный дебют

– И как прошел дебют?

– Ужасно. Сразу вылетел, проиграв четыре из шести боев в группе. Думал, что пришел конец моей карьере. Однако меня сильно поддержал главный тренер молодежной сборной Лев Сайчук. Он сказал, что вся жизнь состоит из побед и поражений, и продолжил вызывать на сборы. К тому времени я уже поступил в институт физкультуры, забросил современное пятиборье и стал заниматься только фехтованием. Моим тренером был Евгений Войнов, ставший для меня своеобразным духовным наставником. С ним я делился такими вещами, которые не мог рассказать ни родителям, ни друзьям.

– Было ли желание на кого-то походить, подражать его манере фехтования?

– Кого-то одного выделить не могу. У разных спортсменов выделял разные качества. Например, Григорий Крисс (олимпийский чемпион-64, трехкратный чемпион мира. – Прим. автора) был каким-то кривым, вечно колол из-за угла, но при этом прекрасно чувствовал ш7агу.

– Многие отмечали вашу не характерную для фехтовальщиков жажду победы, целеустремленность…

– Это мне досталось в наследство от современного пятиборья. Там в фехтовании каждый укол – это дополнительное очко. Поэтому на фехтовальной дорожке пятиборцы дерутся за каждый удар. Тогда же мне заложили и выносливость. Мы бегали кроссы по горным серпантинам, в отсутствие бассейнов плавали в озере, делая специальные стенки, чтобы отрабатывать повороты.

Смертельное фехтование

– В фехтовании есть возможность для судейских манипуляций?

– Раньше, когда в рапире или сабле нанесенные уколы определялись не электроникой, ошибки и спорные моменты возникали очень часто. Тогда за ударами следили главный судья и четверо арбитров, стоявшие по бокам дорожки. Было много нюансов, кому из спортсменов давать преимущество, когда оба нанесли укол одновременно. В шпаге все понятно: коли, куда хочешь, лишь бы наконечник замкнул и электроника сработала. Загорелась лампочка, значит, ты выиграл.

– Синяки от уколов остаются?

– Не то слово, до смертельных случаев доходило. Раньше клинки были настолько жесткими, что не гнулись, а только ломались. А спортсмен, у которого сломался клинок, автоматически продолжает атаковать. На чемпионате мира 1982 года в Риме сломанной рапирой нашему спортсмену Володе Смирнову пробили маску и через глаз попали в мозг. Мне однажды ногу проткнули. Виктору Путятину мошонку повредили.

Цена золота – автомобиль “Москвич”

– Первый же ваш чемпионат мира в Гаване в 1969 году стал для вас золотым…

– Это был первый крупный турнир после Олимпиады. В сборной СССР произошло омоложение состава. На Кубе на нашу молодую команду поглядывали свысока. Мы же практически ни одной встречи не проиграли. В финале вышли на олимпийских чемпионов, венгров, и тоже их победили. Причем с хорошим счетом – то ли 8:4, то ли 8:5. Это стало полной неожиданностью для всех.

– Родина за победу отблагодарила?

– В Казахстане в советское время спорту уделялось потрясающее внимание. В Алма-Ате, как ни в одной другой столице советских республик, выдавались квартиры. Мне без очереди выделили “Москвич” – хорошая машина по тем временам.

– На Олимпиаду-1972 в Мюнхен ехали за золотом?

– Да, только за ним. Хотя после Гаваны мы больше так и не смогли выиграть чемпионат мира: в Австрии в 1971 году стали серебряными призерами, а в Швеции через год после Олимпиады – бронзовыми. К Мюнхену наша команда шпажистов была готова очень хорошо. Никто из нас не взял медалей в личном первенстве, но ставка была сделана на командный турнир. В полуфинале мы попали на венгров. Удачно начав и захватив преимущество (5:3), в какой-то момент мы дрогнули и проиграли – 5:8. В том поединке мы выплеснули все эмоции, но все-таки собрались и выиграли бронзу у французов.

Когда в Казахстане спохватились, было уже поздно

– Второй Олимпиады в вашей карьере не было?

– Нет. После Мюнхена я еще года два-три был в сборной. В 1974 году переехал из Алма-Аты в Минск, и со временем стало понятно, что совершил ошибку. Этот переезд не стал для меня, как ожидалось, шагом вперед в карьере. Напротив, со сменой обстановки я что-то потерял. В Минске я не был чужим, но и своим по-настоящему не стал. Хотя я еще выиграл Кубок СССР, стал четвертым в чемпионате Союза, но внутри меня что-то надломилось. Потихоньку стали приходить мысли о том, что со спортом надо заканчивать, пора строить новую жизнь.

– Так ли необходим был переезд в Минск?

– Сначала казалось, что да. Главным аргументом была удаленность Алма-Аты от центра, много времени приходилось тратить на дорогу до Москвы. Да и сборная Белоруссии была посильнее казахстанской, поэтому спарринги в Минске были получше. Кроме того, после окончания института меня забрали в армию. В связи с событиями на советско-китайской границе был создан новый военный округ – Среднеазиатский, к которому меня приписали. Но этот округ только образовался, возникали разного рода организационные неурядицы. И тогда меня по линии армии перевели в Белорусский военный округ. Когда в Казахстане спохватились, было уже поздно.

Спорт до милиции доведет…

– Как произошел переход от спортивной к обычной жизни?

– Без сложностей. Тренерскую работу я как-то сразу отверг, не был к ней готов. В определенный момент оказался перед выбором между спортом и службой в МВД. Выбрал второе. Попал в УВД Минской области в отдел по боевой и служебной подготовке. Так что моя постспортивная жизнь началась с работы в милиции. После того как заочно окончил Минскую высшую школу МВД, меня перевели на оперативную службу по расследованию экономических преступлений. В сфере ОБХС проработал более десяти лет. Затем был помощником начальника управления кадров по боевой и служебной подготовке Минской области. Ушел на пенсию в звании подполковника.

– Чем занимаетесь сейчас?

– Я возглавляю совместное предприятие по переработке российской древесины. Жизнь идет своим чередом. Работа отнимает много времени. Иногда на соревнованиях встречаемся с бывшими друзьями по спорту, посидим за рюмкой чая, вспомним былое и разбегаемся снова каждый по своим делам. Встречаемся, к сожалению, редко.

– А в Алматы когда были в последний раз?

– Еще до распада СССР привозил на всесоюзные соревнования спортобщества “Динамо” белорусскую команду по многоборью ГТО. В Алматы остались друзья, с этим городом меня многое связывает. Чаще всего с теплотой вспоминаются спортивная жизнь, Алма-Ата, институт физкультуры, ребята, с кем учился и дружил. Это мои самые приятные жизненные впечатления.

Сергей РАЙЛЯН