Опубликовано: 5000

Художник Айбек БЕГАЛИН: Об арт-вакууме, политизации искусства и мести памятников

Художник Айбек БЕГАЛИН: Об арт-вакууме, политизации искусства и мести памятников

Картины Айбека Бегалина украшают частные коллекции ценителей на всех материках земного шара, он является автором герба Караганды и портрета репрессированного католического священника Владислава Буковинского, который вручили Папе Римскому Иоанну Павлу II во время его визита в Астану. Но при всех заслугах признанного художника его творчество остается неизвестным широкому кругу казахстанцев. Виной тому, как он сам считает, отсутствие

арт-пространства в Казахстане.

Эпоха ковров на стенах

– Когда мне говорят: “Ну, ты же известный художник!”, я отвечаю: “В Казахстане я известный, но не востребованный”, – говорит Айбек Бегалин. – Посмотрите, что происходит: у нас есть очень хороший, благодарный зритель, но он не имеет средств. Он ходит в музеи, на открытые выставки, но у него нет возможности приобрести понравившуюся ему картину. А те люди, кто имеет эту самую возможность, туда не ходят. И потому творчество многих талантливых художников остается невостребованным.

– Вы говорите сейчас об отсутствии интереса к живописи у казахстанских олигархов?

– Я говорю о том, что у нас так и не сложилось института меценатства, на котором всегда держалось искусство. Не сложилось арт-рынка. Пожалуй, только в Алматы есть хорошие галереи, где картины доступны широкому зрителю. В Астане и Караганде одна и та же проблема: есть салоны, галереи, но они расположены неудобно – там, где нет проходимости людей. Соответственно у нас нет условий, чтобы показывать художественную жизнь в развитии. Нет площадки для общения самих художников, где можно было бы искать решение проблемы. Нет арт-рынка, который бы формировал класс ценителей искусства, прослойку казахстанских коллекционеров картин. Мы сейчас находимся на том этапе, когда стены украшают ковры, а не картины.

– Но ведь в стране имеются неплохие художественные учебные заведения? В той же Караганде есть колледж искусств с давними традициями…

– Любой колледж искусств, любая художественная академия, если там нет преподавателей мирового уровня, будет выпускать средних учеников. Которые в свою очередь будут рождать новых средних учеников. Это болезнь любой провинциальной школы. Искусство у нас провинциализируется, потому что кадровому составу не уделяется внимания. У нас зачастую преподают те, кто не умеет рисовать. А чему может научить человек, который не умеет рисовать? Наше поколение художников получило прекрасное образование – мы учились в институтах Москвы, Ленинграда, имели определенный художественный уровень, и этот уровень еще жив, но преемственности нет. Об образовании поколения следующих художников не заботятся.

– Как вы считаете, с этим нужно бороться или мы придем к эпохе картин на стенах эволюционным путем?

– В искусстве не только спрос рождает предложение, но и предложение рождает спрос. Нужно формировать интерес к искусству в обществе. А значит, нужна определенная воля властей. Должна быть инициатива государства, чтобы оно ценило невосполнимые кадры, поддерживало их. Почему в центре Караганды постоянно строятся торговые дома, но не построено ни одной арт-галереи? Почему у нас не учреждено никаких премий для художников? Да потому, что арт-рынка нет даже в зародыше! Посмотрите, в той же Америке совсем другая ситуация. Там люди искусства не менее популярны, чем политики, и имеют такое же влияние. У нас же сейчас сложилась ситуация, когда художнику легче эмигрировать туда, где его будут ценить, чем на родине изменить отношение к себе и своему творчеству.

Искусство: не “что”, а “как”

– Вы хотите сказать, что для того, чтобы изменить такое положение вещей, во власть должны прийти люди искусства?

– Я хочу сказать, что у нас сейчас власть существует отдельно, а искусство – отдельно. И искусство существует только потому, что это остатки культуры СССР. Нынешние же чиновники в большинстве своем “неподъемные” в этом плане. Даже на примере моей родной Караганды: единственный аким региона, который уделял внимание искусству, был Нурлан Нигматулин. При нем шли большие художественные заказы, но когда он ушел на повышение, все опять сошло на нет.

А ведь если рассуждать глубже, искусство очень сильно влияет на общественное сознание. Наши чиновники не учитывают этот фактор. А вот дальновидные правители эпохи Возрождения знали это наверняка. И потому вся эпоха Возрождения была эпохой меценатства. Папа Римский искусством укреплял свой авторитет.

– Но ведь из истории известно: чрезмерное сближение власти и искусства рождало безликие работы “придворных художников”.

– Не скажите. В аристотелевском смысле все, что человек делает с высоким умением, и называется “искусство”. В искусстве не важно “что”, в искусстве важно “как”. Хоть лицо императора, хоть лицо Ленина, хоть горшок или цветы. Если это сделано гениально – то это искусство. Если плохо – то не искусство. В этом смысле я не вижу разницы, портрет царя передо мной или портрет крестьянина. Существен лишь талант живописца.

Люди, видящие разницу между портретами императоров и крестьян, во все века назывались вандалами. Они захватывали города и уничтожали памятники императорам. Знаете, я как-то читал рассказ про живописца, который гениально написал портрет Николая II. Эта работа стала шедевром его жизни. Но, когда случилась революция, матросы ворвались во дворец и изорвали портрет штыками. Понимаете? Для автора этот портрет был вершиной его творчества, в который он вложил все свое мастерство, душу и сделал его произведением высокого искусства. А матросы увидели в полотне ненавистного царя. Так вот в моем понимании те матросы были обычные вандалы. И, кстати, они мало чем отличаются от некоторых нынешних политиков.

– Вы имеете в виду бум со сносом памятников?

– Именно. Я категорически отрицательно отношусь ко всяческим манипуляциям с памятниками – к их сносу или переносу. Считаю, что политики заражены политической борьбой и больны тем, что в памятниках видят идеологических противников. Тогда как памятники – это произведения искусства и определенный исторический срез. Во всем цивилизованном мире это понимают. В США стоят нетронутыми памятники всем президентам, хотя некоторые из них, скажем так, были не слишком мудрыми людьми или делали не очень хорошие вещи. В Италии вы можете встретить памятники даже разбойникам, которые захватывали города. Памятники Нерону, Калигуле стоят в музеях, хотя уж они точно были ужасными правителями. В музеях Германии сохранились памятники Гитлеру, и, думаю, через какое-то время их будут рассматривать более нейтрально, чем мы сейчас памятники вождям эпохи социализма.

Мы же сейчас проходим детский период уничтожения целого культурного слоя под ноль. Мы до основания сносим предыдущий слой и все время живем в атмосфере новостройки. Нет истории, нет хронологии... Сплошная политическая борьба.

– Но ведь памятники сносили не только на постсоветском пространстве…

– Да, есть исторические примеры. Статую Наполеона на Вандомской колонне демонтировали трижды. Поставили ее в то время, когда французы Наполеона боготворили и считали идеалом. Затем отношение к императору поменялось – на первый план вышло то, что при нем было уничтожено очень много людей, что он поработил народы. Вроде бы справедливо. Первый памятник убрали в музей, где он стоит и поныне. Остальные при каждой смене власти уничтожали. Современная Франция сейчас восстанавливает памятник Наполеону. Мы же свои памятники сносим “до основанья, а затем…”.

Памятники мстят акимам?

– Но ведь на их месте возводятся новые памятники…

– А хорошо ли это? У археологов есть поверье, что к памятникам старины нужно относиться с должным уважением. Было много случаев, когда при переносе памятника или его уничтожении случались несчастья с теми, кто это делал. В народе даже говорят, что памятники могут мстить своим уничтожителям. Показательный пример – история известного французского художника Гюстава Курбе, который во время Парижской коммуны предложил перенести памятник Наполеону. Революционно настроенная парижская толпа тогда вместе с памятником Наполеону уничтожила всю Вандомскую колонну. Позднее Гюстава Курбе за его инициативу обязали платить ежегодно по 100 тысяч франков. Он умер в нищете, потому что должен был выплачивать неподъемную сумму. В народе говорили, что это было местью памятника.

Есть примеры и из нашей современной действительности. Помните, как, будучи акимом города Караганды, Юрий Литвинов подписал указ о переносе исторической достопримечательности – Летнего театра – из центра города в спальный район? На его месте хотели построить торговый дом. Так вот потом против Литвинова было возбуждено уголовное дело, он предстал перед судом, а на месте Летнего театра уже другой аким построил театр имени Сейфуллина. Если уж говорить о настоящем дне, то сейчас на скамье подсудимых находится экс-аким Караганды Бауржан Абдишев, при котором был перенесен памятник Ленину. Эта скульптура была уникальной, самой большой на всем постсоветском пространстве. Памятник вождю революции из розового гранита, который в свое время находился под охраной государства.

– Хотите сказать, карагандинский дедушка Ленин отомстил своему обидчику?

– Не берусь судить о мистической составляющей этого явления, но считаю, что культурные слои связаны с душевным здоровьем человечества. Если взять конкретно памятник Ленину в Караганде, то теперь мало того, что он находится в укромном уголке города, так еще и утратил свою уникальность. Его распилили и поставили на более низкий постамент, и карагандинцы уже не могут гордиться тем, что в их городе находится самый большой и качественный памятник Ленину в мире.

Кроме того, пострадал и облик города. А ведь образ города – это настроение большинства его жителей. Его можно назвать мистически – душой города, той невидимой ниточкой, которая связывает человека и конкретный населенный пункт.

– Вы считаете, что связь человека с малой родиной происходит в том числе и через архитектурные памятники?

– Да, есть очень тесная связь. Когда повреждается памятник, повреждается и душа города. Молодой человек вырос здесь и воспринимает памятники как образ своего родного города. Когда меняется его внешний облик, пропадает связь вот этого молодого человека с городом.

Я еще раз повторяю: к памятникам нужно относиться не как к политическим противникам, а как к культурному слою. И наслаивать следующие слои, не повреждая предыдущих. Так возникают города с традициями. Смотрите, Караганде 80 лет, но если убрать бульвар Мира и улицу Жамбыла, будет ощущение, что городу всего 20. У него нет истории. Мы живем в новостройке, откуда очень легко уехать.

Недавно показывал Караганду художнику из Тюмени. Мне было стыдно, честно. Вот здесь когда-то был памятник Сталину – его уничтожили за одну ночь. Вот здесь был памятник Ленину – самый большой и лучший в мире. Его разрезали и перенесли в безлюдное место. Показал дома сталинской эпохи, бронзовые памятники Ленину и Горькому возле библиотеки. И все!

– Тогда что, долой реформаторов из власти?

– Напротив, я думаю, что во власти должны быть инноваторы такого масштаба, как Петр I. Он не стал строить столицу на месте старой Москвы, он построил совершенно иной город. Наш президент также не стал портить образ Алматы, понимая, что это уникальный, самобытный город со сложившимися традициями. Он построил современную, не похожую ни на один другой город Казахстана столицу. Но вот чиновники на местах в большинстве своем не умеют быть реформаторами в хорошем смысле слова. Например, меня всегда удивляло, почему в той же современной Астане не делают велосипедных дорожек. Ведь город строится, возможности есть! А потом понял: потому что чиновник никогда не сядет на велосипед! Он не чувствует себя гражданином этого города, он чувствует себя начальником. Так вот я считаю, что художники в Казахстане не востребованны, потому что большинство наших чиновников не обладает государственным мышлением, не умеет видеть в разрезе эпохи.

– Так что, выходит, искусство восприятия прекрасного нужно начинать преподавать чиновникам так же, как государственный язык?

– Нужно вообще всем преподавать эту дисциплину. Я считаю, всем без исключения детям полезно походить в художественную школу. Полезно для общей культуры. Тогда у нового поколения в отличие от этого будут свои узнаваемые произведения искусства – так же, как у нас были “Утро” Татьяны Яблонской, “Опять двойка” Федора Решетникова и так далее.

Тогда в следующем поколении вырастут чиновники, которые будут знать, что именно искусство дает понятие дома, Родины. Тогда искусство в Казахстане станет востребованным.

ДОСЬЕ

•    Айбек Бегалин родился 13 сентября 1963 года.

•    1978–1983 гг. – учился в Алма-Атинском художественном училище.

•    1983–1989 гг. – учился в Московском художественном институте имени Сурикова (МГАХИ) (был стипендиатом имени академика Томского, окончил с отличием), учился в мастерской члена-корреспондента Академии художеств СССР Дехтерёва.

•    3 марта 1991 года решением президиума Российской академии художеств за серию иллюстраций к роману Чингиза Айтматова “И дольше века длится день” награжден дипломом Российской Академии художеств.

•    2005 г. – присвоено звание “Мәдениет қайраткер” (заслуженный деятель культуры).

•    Март 2007 г. – член-корреспондент Академии художеств Республики Казахстан.

•    Апрель 2007 г. – почетный профессор Восточного международного художественного института Китая.

•    Среди обладателей картин Айбека Бегалина ходит молва: его работы приносят удачу своим владельцам.

Караганда

Оставить комментарий

Оставлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи