Ленинакан-1988. Как спелеологи стали спасателями

В 70–80-е годы клуб спелеологов из Восточного Казахстана “Сумган” был полюсом притяжения экстремалов-романтиков. Любители путешествий по пещерам собирались после работы, обсуждали маршруты, разрабатывали конструкции ремней, придумывали, из чего их мастерить… На современном языке “Сумган” был неформальным объединением, где царили профессиональное отношение к делу и реальный патриотизм. В самом деле, разве можно, добираясь до глубины “души” родной земли, не любить ее? Именно эти качества объясняют, почему в первый же день после катастрофического землетрясения в Армении в 1988 году спелеологи-любители заявили о готовности вылететь на спасательные работы.

Спутниковая тарелка против лома

– Пещера – это всегда сыро, скользко, темно, холодно, – рассказал бывший руководитель Белоусовского отделения спелео­клуба Юрий БЕССЕРГЕНЕВ. – Кто прошел закалку пещерами – прошел закалку в экстремальных условиях. У нас до мелочей были отработаны все моменты – от сбора палаток до содержимого аптечки. Снаряжение было классом выше, чем у альпинистов. Мы сами конструировали снаряжение, сами шили обвязки из ремней безопасности от “Жигулей”.

Но в зоне бедствия восточноказахстанцы осознали, насколько их оснащение – дедовское, глядя на аварийно-спасательное оборудование, которое привезли иностранцы. Например, чехи использовали пневмоподушку и домкрат, с их помощью на 10-й день после землетрясения извлекли из завала живую женщину. При демонтаже плит и арматуры применяли специальные зажимы и кусачки. А сумгановцы были “упакованы” ломом, лопатой и кувалдой.

– Ломик мы прихватили в аэропорту Усть-Каменогорска, – отметил Юрий Бессергенев. – Я увидел его в автобусе, когда нас везли к трапу самолета. Спрашиваю стюардессу: “Вам нужен?”. Она говорит: “Нет”. Этот ломик нам в Ленинакане очень пригодился.

У спелеологов сохранилась фотография в лагере французских спасателей. Возле палаток – спутниковая тарелка. Уже тогда – почти три десятилетия назад! Каждый из французов имел при себе рацию, при необходимости все быстро собирались, устраняли сложный завал, снова разъезжались по объектам. Зато между советскими штабами в Ленинакане полностью отсутствовала связь, с Ереваном связывались через фельдъегерскую машину, которая ходила раз в сутки!

– Все иностранные спасатели отличались от нас яркими комбинезонами, – вспоминает бывший сумгановец, экс-командир Восточно-Казахстанского областного спасотряда Сергей ХАРДИКОВ. – Дошло до анекдота: из подвала разрушенного дома выбрался дед, увидел швейцарцев в форме, с собаками. Поднял руки – решил, что война.

Деморализованная система

До сих пор не стихают споры о причинах распада СССР. Для сумгановцев армянская трагедия 1988 года стала срезом, обнажившим страшную коррозию всей системы. Парням хватило нескольких дней в эпицентре бедствия, чтобы осознать это.

– Мы прочесывали Ленинакан и наткнулись на штаб гражданской обороны, – продолжает Сергей Хардиков. – Спят два толстых мужика, в разгар дня! Растолкали, спрашиваем, где взять необходимые инструменты. Они говорят: есть только просроченные противогазы, охраняем их на всякий случай. Система гражданской обороны была полностью деморализована… Посмотрите фотографии – штабеля гробов на улицах. Когда раскапывали трупы, их клали возле дома, чтобы родственники, опознав, могли похоронить. Бывало, тела лежали по несколько суток. В это время ходили мародеры, драли золотые коронки, рубили пальцы – снимали кольца. Возле иностранных спасателей тут же появились валютные проститутки. Город в трауре, а тут девицы хихикающие… В голове не укладывалось, как такое возможно!

На шокирующих фактах, по словам сумгановцев, до сих пор печать молчания. Стали пропадать кислородные баллоны, ГСМ. Половина автокранов и бульдозеров, пригнанных со всего СССР, встали – нечем было заправлять. Разворовы­вали медикаменты.

– Приземлялись самолеты с гуманитаркой, тут же подгоняли машины, забирали груз, – говорит бывший спелеолог Андрей ВОЛКОВ. – Потом на окраине аэродрома находили брошенные лекарства, аппараты искусственной почки, без которых люди умирали. Дубленки, пуховики, шмотье вытаскивали, остальное бросали. У нас есть снимки, где кран поднимает плиты, балки – они рассыпаются в воздухе, только пучок арматуры остается. Экспертиза показала, что в бетоне на 75 процентов недоставало цемента.

То, что творилось на самом деле и что сообщалось в СМИ, – было словно с разных планет. В очерке “Право на спасение”, написанном руководителем спелеоклуба Константином СЕРАФИМОВЫМ по своим дневниковым записям, есть горькие слова: “Где эти рожи из верхов, что кричат про заботу о народе? Народ перечисляет деньги, отрабатывает смены в фонды помощи Армении, шлет вещи, продукты, медикаменты. Где все это?”.

Зона высокого риска

После возвращения в Усть-Каменогорск сумгановцы пробовали честно рассказать об армянской трагедии на местном телевидении, на различных встречах.

– Никто не верил, – вспоминает сумгановец Нурлан АУБАКИРОВ. – В областной прокуратуре выступаем, сидят чины в погонах, заявляют: “Не может быть такого”. Мы снимки показываем, а у них ступор.

Еще сумгановцы продумывали структуру будущей службы спасения, составляли списки оборудования. Главный упор делали на мобильности и автономности отряда.

– Глава клуба Серафимов каждый день обивал пороги кабинетов, – заметил Нурлан Аубакиров. – Увиденное в Армении заставляло его доказывать необходимость спасотряда. От проекта отмахивались, но через год, когда произошло Зайсанское землетрясение, идею восприняли.

В 1994 году при областном акимате Восточного Казахстана был создан первый в республике отряд спасателей! Его возглавил Курмангали НУРЖАКИПОВ – руководитель работ по ликвидации последствий Зайсанского землетрясения. Замом стал глава спелеоклуба Константин Серафимов. В отряд вошли семеро из 14 сумгановцев. Через два года похожая структура появилась в Алматы.

Восточный Казахстан – зона высокого риска ЧС. Здесь сосредоточены горно-металлургические предприятия, регион относится к сейсмоактивным. И вопрос безопасности – далеко не риторический. По мнению Сергея Хардикова, в отличие от громоздкой государственной противопожарной службы отряд был намного самостоятельнее:

– В 1997-м во время масштабных лесных пожаров нас бросали туда, куда пожарные машины не могли проехать. Где не было воды. Мы хлопушками сбивали пламя. В один из первых выездов мы мотались 18 суток и ни разу не ночевали на одном месте. Поэтому среди спасателей невозможны случайные люди.

Усть-Каменогорск