Поля судьбы Асхата Кадыркулова

проходил по возрасту. Надо, чтобы было не меньше сорока лет, а мне столько исполнилось только в ноябре 2014-го. Да и работы в прошлом году было много.

– Сейчас вы без клуба. Есть предложения?

– Пока нет, жду.

– Расформирование талдыкорганского “Же-тысу-Сункара”, главным тренером которого вы были в прошлом сезоне, застало врасплох или к этому все и шло?

– Конечно, мы не ожидали. Директор клуба говорил, что все будет хорошо, чтобы не переживали, но… Обидно, что из такой богатой области, как Алматинская, никого в первой лиге больше нет. Хотя было три команды. Столько ребят осталось без работы.

– По зарплате долги были?

– Да. Думали уже, что не рассчитают, но в конце сезона все отдали. С премиальными непонятно было. Вроде сначала их не обговаривали, затем обещали все-таки выбить. Знаете, без премиальных играть нет мотивации. Некоторые думают: “Зачем буду напрягаться, ломаться, если зарплата и так идет, а сверх этого я все равно не заработаю?”.

Никого не обманывал

– Прошлый год вы начинали одним из тренеров вернувшегося в премьер-лигу семейского “Спартака”. Перед сезоном команду обещали хорошо спонсировать из областного бюджета…

– Не сказать, чтобы были сумасшедшие деньги. Команду создавали фактически “с листа”, а на покупку новых игроков нужны средства. Хотелось хороших легионеров, а взяли только тех, кто согласился на зарплату в 5–7 тысяч долларов в месяц.

– На старте сезона “Спартак” проиграл девять матчей из 12, что привело к смене тренерского штаба…

– Нам, если честно, не везло. Не скажу, что по игре мы кому-то явно уступали. Ну разве что “Актобе” на его поле. И забить никак не могли. Бывает такое.

– Дорогу в большой футбол вам открыл алматинский “Намыс”, который был составлен из игроков коренной национальности. Как там оказался киргиз?

– (Улыбается.) Я никого не обманывал, в паспорте было написано, что я – киргиз.

На седьмом небе

– В середине 90-х, когда вы пришли в “Кайрат”, он уже не был такой грозной силой, как пару лет до этого. Тем не менее вы стремились в эту команду?

– Конечно. “Кайрат” для меня всегда останется “Кайратом”, в какой бы ситуации он ни оказался. Да, в то время в команде не было денег, из-за этого все ведущие игроки разбежались по другим клубам. Но я играл не ради денег. Когда подписал контракт с “Кайратом”, был на седьмом небе от счастья.

– В 1998 году “Кайратов” стало сразу два. Почему ваш выбор пал на его армейский вариант?

– Потому что он, скажем так, стал правопреемником прежнего “Кайрата” – и база сохранилась за ним, и основная масса игроков осталась, и тренировал по-прежнему Вахид Масудов. Хорошие партнеры, сыгранный состав. И по финансам нормально: 500 долларов зарплата, столько же премиальных – хорошие по тем временам деньги. За счет премиальных мы неплохо заработали в том сезоне.

– В армейском клубе звездочки получили?

– (Смеется.) Да. Я стал, по-моему, младшим сержантом. Не помню, давно в “военник” не заглядывал.

Нежданная Москва

– В вашей карьере был еще один ЦСКА – московский. Как получили приглашение?

– В тот момент, в 2000-м, я уже играл в другом клубе – СОПФК “Кайрат”, но главный тренер Владимир Никитенко не видел меня и Серика Жейлитбаева в составе. В общем, нам сказали, чтобы мы искали себе новую команду. Вроде договорились с “Востоком”, но нас в приказном порядке отправили в аренду в Караганду, сказав, что иначе вообще нигде играть не будем. Выбора не осталось. Тогда как раз сборная поехала на турнир в Иорданию. Там в это время был главный тренер ЦСКА Павел Садырин. Ему предлагали возглавить сборную Узбекистана, и он знакомился с командой. Рассказывали, что, когда Павел Федорович узнал, что я без клуба, очень удивился. Спускаюсь в гостинице на ужин. Подходит Садырин. Познакомились. Он попросил меня оставить свои данные. Я по привычке оставил алматинские телефоны. Звоню как-то домой из Караганды, а отец говорит, что меня уже неделю Москва ищет. Перезвонил, говорят, чтобы приезжал на просмотр. Слетал на недельку, понравился им.

– В Москве играли левого полузащитника?

– И правого тоже. Пару матчей в нападении сыграл. Но все равно не так часто, как хотелось бы. Все-таки легионеру надо быть на голову выше местных футболистов. Конкуренция в ЦСКА была очень серьезной.

Две сумки футболок

– Отечественная клубная инфраструктура сильно отставала от армейской?

– Да. Взять хотя бы ту же форму. Мне вручили две полные сумки футболок, трусов, гетр, а в “Кайрате” нас особо не одевали. Да и в сборной тоже. На базе ЦСКА в Архангельском все на высшем уровне – питание, витамины, массаж, банька. Ну и два тренировочных поля, оба – в идеальном состоянии. Был в шоке, когда в день игры с утра назначили занятие. Ничего, только на пользу пошло.

– По какому случаю запомнился Павел Садырин?

– С тренировки идем. Спрашивает: “Домой звонил?” – “Нет” – “Почему?” – “Надо в город ехать”. От Архангельского до Москвы еще добраться надо, а сотовая связь тогда только появилась. “Я ключи внизу оставлю, дежурного предупрежу. Зайдешь после ужина в мой кабинет, домой позвонишь”. Вот судите по этому примеру, каким Павел Федорович был человеком.

– Была возможность после ЦСКА остаться в России?

– Конкретное предложение поступило только из Хабаровска, но летать по 12 часов на игры не захотел. Были варианты с другими клубами, но это надо было ехать, договариваться, а агента у меня в то время не было. Поэтому вернулся домой, в Казахстан, – в астанинский “Женис”.

Игра в Багдаде

– У каждого участника знаменитого победного матча в Багдаде над Ираком летом 1997 года свои воспоминания о нем…

– Мне запомнились солдаты в гостинице. Приехали на стадион, он полон, все поддерживают своих. Нас главный тренер Серик Бердалин предупредил на установке, что хозяева с первых минут побегут вперед, надо выдержать. Не получилось, пропустили. Но потом игру выравняли, и Клишин со штрафного забил гол. Исполнил просто здорово – 2:1.

– Сложно было войти в такую игру со скамейки?

– Конечно. Тренер попросил дорожить мячом, больше помогать обороне и быстро “вылетать” в контратаку. Перед выходом волновался, но, как мяча коснулся, успокоился.

– Позже, осенью того же 1997 года, Сергей Тимофеев сетовал, что, когда он в одиночку дрался чуть ли не со всей сборной ОАЭ, партнеры по команде не вступились за него. Почему?

– Я был на другом фланге, но это меня, конечно, не оправдывает. Согласен, некрасиво получилось, мы должны быть командой.

Нога в “крестах”

– Продолжить карьеру в сборной помешала травма крестообразной связки в 2002 году?

– Да. На одном колене три операции перенес. Первая после того, как в том сезоне “кресты” порвал. Вроде восстановился, начал играть, но колено вновь стало болеть. Сделал снимок. Говорят, что со связками все в порядке, дело в мениске, и в Москву по пустякам ехать не обязательно – здесь почистят лазером. Оказалось же, что снова полетели “кресты”. Пришлось в Москву все-таки ехать. Вроде нормально прооперировали, но все равно дает сейчас о себе знать. Тогда практически полтора года пропустил. Когда же еще раз порвал крестообразные связки в 2007 году в талдыкорганском “Жетысу”, закончил с футболом.

– Тогда ведь поначалу казалось, что травма несерьезная…

– Думал, обычное растяжение. Но, оказалось, нет. Все пришлось делать самому – заниматься лечением, связываться с Москвой. Клуб в этом деле ничем не помог, даже не оплатил лечение. Теперь знаю, что в контракте надо все прописывать, вплоть до мелочей. Мы же с теми контрактами совсем не были защищены.

– У вас и с первой травмой не было ясности, кто должен оплатить лечение…

– Должен был “Женис”, где я тогда играл в аренде. Но он не стал этого делать. Вернулся в московский ЦСКА, объяснил ситуацию. Президент клуба Евгений Гинер дал указание и уже на следующий день меня прооперировали.

Магия игры

– В 2006 году “Кайрат”, за который вы играли, не вышел на второй тайм матча против “Алма-Аты”. Вы тоже считаете, что судья тогда “убил” вашу команду?

– Может, где-то подсвистывал, но результат больше от футболистов зависит. Не судья ведь играет, а команда.

– “Кайрату” надо было продолжить матч?

– Да. В раздевалке был хай-вай, все матерятся, кричат. Один одно говорит, другой – другое. Большинство хотели играть, но руководство сказало “нет”. В результате пострадали мы, футболисты.

– После завершения карьеры твердо решили стать тренером?

– Нет, так получилось. Просто люблю футбол, кроме него, ничем не увлекался.

– А если не дождетесь предложения от клубов, как будете кормить семью?

– Буду искать другую работу. Даже представить не могу какую. За ветеранов буду играть.