Десять главных книг уходящего года

Предлагаем ознакомиться с перечнем самых обсуждаемых книг 2015 года по версии Газета.Ru.

«Нулевой номер» Умберто Эко

«Нулевой номер» — седьмой роман итальянского писателя, профессора семиотики Болонского университета Умберто Эко.

Писать этот роман Эко начал после «Острова накануне». В январе 2015 года роман издан миланским издательством «Bompiani». На русский язык роман перевела Елена Костюкович (ISBN 978-5-17-091032-8).

В Милане запускается пилотный проект газеты, которая должна стать очередным инструментом политического влияния для спонсирующего ее медиамагната. Но редакция, составленная из хронических неудачников, занимается не работой, а мифотворчеством. «Остроумный и обаятельный циник». Колонна, от чьего лица ведется повествование, завязывает романтические отношения с коллегой Майей; журналист Браггадоччо исследует теорию заговора о мнимой смерти Муссолини: в 1945 году был убит не сам дуче, а его двойник.

«Лестница Якова» Людмилы Улицкой

Книга рассказывает о возможности счастья в любое время: в эпохи репрессий, застоя и сегодня. Это объемная книга, но читать ее легко. События увлекательны, сюжетные линии прочерчены четко – и первая, современная, о театральной художнице Норе и ее любви к грузинскому театральному режиссеру Тенгизу, и вторая, о трагической судьбе деда Норы, Якова Осецкого, по образованию экономиста, по призванию музыканта и поэта. Впервые мы знакомимся с ним в дореволюционном Киеве, прощаемся в середине 1950-х, за 101-м километром, в Калинине, куда он попал после трех арестов, ссылки и лагерей. В наследство от умершей бабушки Маруси Норе достались письма и дневники деда, и однажды она решилась их раскрыть.

«Зимняя дорога» Леонида Юзефовича

«Зимняя дорога», как и все документальные опыты Юзефовича, это в первую очередь добросовестный культурный труд. Нынешнюю книгу он анонсировал еще в начале 2000 годов. К 2015 году она превратился в полнокровный роман, каждая реплика которого подлинная – вытащенная из писем, дневников или мемуаров. Герои «Зимней дороги» – генерал Анатолий Пепеляев и анархист Иван Строд во время Гражданской войны сражались в Якутии за последний клочок подконтрольной белогвардейцам земли. Тогда Строд целый месяц просидел в крепости из мерзлого оленьего навоза, пока Пепеляев ее штурмовал. Если бы не Юзефович, эти персонажи вполне могли бы пропасть в мемуарной пыли, как и барон Унгерн – принявший буддизм белогвардеец, который стал главным героем его самого известного документального романа-исследования «Самодержец пустыни».

«Покорность» Мишеля Уэльбека

История радикализации Европы, которая сама себе выбрала президента-мусульманина, похоронив мечты о свободе и равенстве, появилась в книжных магазинах в один день с нападением на редакцию Charlie Hebdo. Благодаря «Покорности» Уэльбек в очередной раз прослыл чуть ли не главным исламофобом Европы, хотя на деле пнул не столько радикальных консерваторов, сколько вечно сомневающуюся интеллигенцию. Его герой – 44-летний Франсуа, бесхарактерный специалист по Гюисмансу и преподаватель литературы в Сорбонне. В 2022 году он равнодушно наблюдает, как исчезают с улиц мини-юбки, появляются хиджабы, а европейская цивилизация переживает очередной закат, и приходит к выводу, что «высшее счастье заключается в полнейшей покорности». Но литература и действительность перемешались в романе Уэльбека настолько, что одно уже невозможно отличить от другого.

«Я исповедуюсь» Жауме Кабре

Роман каталонского писателя Жауме Кабре, появившийся в 2011 году, – многоэтажная махина, по сложности ничуть не уступающая «Имени Розы» Умберто Эко. Послевоенная Барселона, уже немолодой коллекционер и мыслитель Адриа, умирающий от «альцгеймера», начинает писать историю своей жизни – сбивчиво и невпопад, перемежая воспоминания легендами о средневековых монахах, размышлениями на тему «отцы и дети» и обращениями к возлюбленной. В Испании он уже стал одним из крупнейших литературных событий последних лет, был отмечен премией испанской литературной критики и еще несколькими видными европейскими наградами. Это по-настоящему захватывающий нарратив о постоянном ускользании – памяти, рассыпающейся на глазах, истории, дружбы.

«Убийца из города абрикосов» Витольда Шабловского

В свете последних новостей труд польского репортера Витольда Шабловского о Турции – и без того не нуждающийся в дополнительной актуализации – вновь стал текстом на злобу дня. Самое точное жанровое определение для него – это антипутеводитель. Шабловский описывает быт мечтающих о Европе иммигрантов, рассказывает о женщинах, которых родня продала в публичные дома, о работе контрабандистов-перевозчиков и социальных служб, собирающих выброшенные морем трупы поутру. Автор интересуется тем, что остается за пределами пятизвездных отелей и чистеньких пляжей: от практики убийств чести до историй политиков, опирающихся на турецких исламистов. На всем это, конечно, лежит небольшой налет скандальности, но он сглаживается за счет репортажности стилистики книги.

«Живые картины» Полины Барсковой

Книга прозы живущей в США поэтессы Полины Барсковой – это первая попытка осмыслить блокаду не как общее место из учебника истории. Это, конечно, не совсем проза. В ней нет места хрестоматийным коллективным переживаниям. В основу книги легла многолетняя работа автора с дневниками и письмами блокадников, из которых выросло 11 текстов и одна пьеса. Среди героев Барсковой – философ Яков Друскин, который в свое время спас чемоданчик с рукописями Даниила Хармса и Александра Введенского, и его брат-музыковед Михаил, драматург Евгений Шварц – преимущественно те, кого никто не ждет увидеть героями подобных сборников. Каждый текст, в итоге, превратился в разросшееся и вышедшее из берегов стихотворение, слепок с чьей-то негромкой, «второстепенной» жизни.

«Зулейха открывает глаза» Гузели Яхиной

Дебютный роман Гузели Яхиной взял первый приз премии «Большая книга» и стал главным событием года. Правда, на фоне довольно тусклого литературного сезона. Это лагерная проза, какой ее могла бы создать татарская крестьянка: местами наивная (все надзиратели у Яхиной карикатурно жестокие, все ссыльные всегда готовые прийти на помощь), местами чересчур экзотическая – порой до спекуляции малопонятными приметами быта и нравами. Зулейха живет в татарской глуши, поколачиваемая мужем, истязаемая свекровью, как вдруг семью раскулачивают, непокорного мужа убивают, а беременную героиню, вырванную из привычного патриархального мира, отправляют в лагерь в Сибирь – строить новую жизнь на основе бодрого коллективного опыта и на этот раз с открытыми глазами.

«Капитал в XXI веке» Томаса Пикетти

История капитализма французского экономиста Томаса Пикетти прогремела на весь мир. На нее откликнулись нобелевские лауреаты, бывший министр финансов США Ларри Саммерс и экономический редактор Financial Times, упрекнувший автора в жонглировании цифрами. Книгу назвали «водоразделом в истории экономической мысли», а Пикетти, мгновенно превратившегося в звезду, стали приглашать с лекциями в ООН. Вооружившись данными о доходах за полтора столетия, он проанализировал уровень благосостояния нескольких государств, отдельных социальных групп и классов. В результате, Пикетти пришел к выводу, что неравенство – это норма, которая столетиями поддерживается всеми экономическими субъектами.

«Светила» Элеанор Каттон

Роман Элеанор Каттон англоязычная критика прозвала «новозеландским «Твин Пиксом». Его автор в 28 лет стала самым молодым лауреатом «Букера», а книга — самым длинным романом в истории премии. На дворе 1860-е. В одном прибрежном новозеландском городке таинственным образом исчезает сказочно разбогатевший во времена золотой лихорадки юноша. В это же время отшельник умирает в собственной хижине, а переборщившая с опиумом и едва не погибшая проститутка попадает в тюрьму. Несколькими днями позже в гостинице на тайный совет собираются двенадцать мужчин. Каждый из них олицетворяет какое-то созвездие, еще семь героев — это планеты и два соответствуют светилам, Луне и Солнцу. Сюжет книги, таким образом, оказывается строго подчинен астрономической карте. Из историй этих персонажей клочок за клочком шьется пестрое покрывало этого 800-страничного романа, принесшего премию «Букер» Элеанор Каттон.